Сообщение на тему народы сибири. Народы Сибири и Дальнего Востока: история заселения и традиции. Население Восточной Сибири

Согласно данным исследователей из разных областей, коренные народы Сибири расселились по этой территории в эпоху позднего палеолита. Именно это время характеризуется наибольшим развитием охоты как промысла.

Сегодня же большинство племен и народностей этого региона малочисленны и их культура находится на грани исчезновения. Далее мы попытаемся познакомиться с такой областью географии нашей Родины, как народы Сибири. Фото представителей, особенности языка и ведения хозяйства будут приведены в статье.

Разбираясь в этих сторонах жизни, мы пытаемся показать многогранность народов и, возможно, пробудить в читателях интерес к путешествиям и необычным впечатлениям.

Этногенез

Практически на всей территории Сибири представлен монголоидный тип человека. Родиной его считается После начала отступления ледника люди именно с такими чертами лица заселили регион. В ту эпоху еще не было развито скотоводство в значительной мере, поэтому основным занятием населения стала охота.

Если изучить карту Сибири, мы увидим, что они наиболее представлены алтайской и уральской семьями. Тунгусские, монгольские и тюркские языки с одной стороны - и угро-самоедские с другой.

Социально-хозяйственные особенности

Народы Сибири и Дальнего Востока до освоения этого региона русскими в основном имели сходный уклад жизни. Во-первых, распространены были родоплеменные отношения. Традиции хранились в рамках отдельных поселений, браки старались не распространять за пределы племени.

Занятия делились в зависимости от места проживания. Если рядом находилась крупная водная артерия, то часто встречались поселения оседлых рыболовов, у которых зарождалось земледелие. Основное же население занималось исключительно скотоводством, например, очень распространено было оленеводство.

Этих животных удобно разводить не только из-за мяса, неприхотливости к еде, но и из-за их шкур. Они очень тонкие и теплые, что позволяло таким народам, как, например, эвенки, быть хорошими наездниками и воинами в удобных одеждах.

После прихода на эти территории огнестрельного оружия уклад жизни значительно изменился.

Духовная сфера жизни

Древние народы Сибири до сих пор остаются приверженцами шаманизма. Хотя за много веков он претерпел разнообразные изменения, но силы своей не утратил. Буряты, например, вначале добавили некоторые ритуалы, а после полностью перешли к буддизму.

Большинство остальных племен были формально крещены в период после восемнадцатого века. Но это все официальные данные. Если же проехаться по деревням и поселениям, где живут малые народы Сибири, мы увидим совершенно другую картину. Большинство придерживаются многовековых традиций предков без нововведений, остальные совмещают свои верования с одной из основных религий.

Особенно эти грани жизни проявляются на национальных праздниках, когда встречаются атрибуты разных верований. Они сплетаются и создают неповторимый узор аутентичной культуры того или иного племени.

Алеуты

Сами себя они называют унанганы, а их соседи (эскимосы) - алакшак. Общая численность едва достигает двадцати тысяч человек, большинство из которых живут на севере США и Канады.

Исследователи полагают, что алеуты сформировались около пяти тысяч лет назад. Правда, на их происхождение есть две точки зрения. Одни считают их самостоятельным этническим образованием, другие - что они выделились из среды эскимосов.

До того, как этот народ познакомился с православием, приверженцами которого они являются сегодня, алеуты исповедовали смесь шаманизма и анимизма. Главный шаманский костюм был в виде птицы, а духов разных стихий и явлений изображали деревянные маски.

Сегодня же они поклоняются единому богу, который на их языке именуется Агугум и представляет собой полное соответствие всем канонам христианства.

На территории Российской Федерации, как мы убедимся далее, представлены многие малые народы Сибири, но эти живут только в одном поселении - селе Никольском.

Ительмены

Самоназвание происходит от слова «итенмэн», которое означает «человек, который живет здесь», местный, другими словами.

Встретить их можно на территории запада и в Магаданской области. Общая численность - немногим более трех тысяч человек, судя по переписи 2002 года.

По внешнему виду они ближе к тихоокеанскому типу, но все же имеют явные черты северных монголоидов.

Изначальная религия - анимизм и фетишизм, первопредком считался Ворон. Хоронить умерших у ительменов принято по обряду «воздушного погребения». Покойник подвешивается до истлевания в домовине на дереве или укладывается на специальном помосте. Этой традицией могут похвастаться не только народы Восточной Сибири, она в древности был распространена даже на Кавказе и в Северной Америке.

Наиболее распространенным промыслом является рыбалка и охота на прибрежных млекопитающих, таких как тюлени. Кроме этого широко распространено собирательство.

Камчадалы

Не все народы Сибири и Дальнего Востока являются аборигенами, примером этого могут быть камчадалы. Собственно, это не самостоятельная народность, а смесь русских переселенцев с местными племенами.

Язык у них русский с примесями местных диалектов. Распространены они в основном в Восточной Сибири. Сюда относятся Камчатка, Чукотка, Магаданская область, побережье Охотского моря.

Судя по переписи, их общее количество колеблется в рамках двух с половиной тысяч человек.

Собственно, как таковые камчадалы появились только в середине восемнадцатого века. В это время русские переселенцы и торговцы усиленно устанавливали контакты с местными, часть из них вступили в браки с ительменками и представителями коряков и чуванцев.

Таким образом, потомки именно этих межплеменных союзов и носят сегодня имя камчадалов.

Коряки

Если начать перечислять народы Сибири, коряки займут не последнее место в списке. Они известны русским исследователям с восемнадцатого века.

Фактически это не единый народ, а несколько племен. Сами себя они называют намылан или чавчувен. Судя по переписи, на сегодняшний день их численность - около девяти тысяч человек.

Камчатка, Чукотка и Магаданская область - территории проживания представителей этих племен.

Если провести классификацию, исходя из образа жизни, они делятся на береговых и тундровых.

Первые - нымыланы. Говорят на алюторском языке и занимаются морскими промыслами - ловлей рыбы и охотой на тюленей. К ним по культуре и жизненному укладу близки кереки. Этому народу свойственна оседлая жизнь.

Вторые - кочевники чавчыв (оленеводы). Язык у них корякский. Живут на Пенжинской губе, Тайгоносе и прилегающих территориях.

Характерной особенностью, которая выделяет коряков, как и некоторые другие народы Сибири, являются яранги. Это передвижные конусообразные жилища из шкур.

Манси

Если говорить про коренные народы Западной Сибири, нельзя не упомянуть урало-юкагирскую Наиболее яркими представителями этой группы являются манси.

Самоназвание этого народа - «меньдсы» или «вогулы». «Манси» на их языке обозначает «человек».

Эта группа сформировалась в результате ассимиляции уральских и угорских племен в эпоху неолита. Первые были оседлыми охотниками, вторые - кочевыми скотоводами. Эта двоякость культуры и ведения хозяйства сохраняется и поныне.

Самые первые контакты с западными соседями были в одиннадцатом веке. В это время манси знакомятся с коми и новгородцами. После присоединения к России усиливается колонизационная политика. К концу семнадцатого века они оттесняются на северо-восток, а в восемнадцатом формально принимают христианство.

Сегодня в этом народе существует две фратрии. Первая называется Пор, своим предком считает Медведя, и основу ее составляют уральцы. Вторая называется Мось, ее основатель - женщина Калташч, а большинство в этой фратрии принадлежит к уграм.
Характерной особенностью является то, что признаются только перекрестные браки между фратриями. Такую традицию имеют лишь некоторые коренные народы Западной Сибири.

Нанайцы

В древности они были известны под именем гольды, а один из самых знаменитых представителей этого народа - Дерсу Узала.

Судя по переписи населения, их немногим более двадцати тысяч. Проживают они вдоль Амура на территории Российской Федерации и Китая. Язык - нанайский. На территории России используется кириллица, в Китае - язык бесписьменный.

Эти народы Сибири стали известны благодаря Хабарову, который в семнадцатом веке исследовал этот регион. Некоторые ученые считают их предками оседлых земледельцев дючеров. Но большинство склоняются к тому, что нанайцы просто пришли на эти земли.

В 1860 году, благодаря переделу границ по реке Амур, многие представители этого народа оказались в одночасье гражданами двух государств.

Ненцы

Перечисляя народы невозможно не остановиться на ненцах. Это слово, как и многие названия племен этих территорий, значит «человек». Судя по данным Всероссийской переписи населения, от Таймыра до их проживает более сорока тысяч человек. Таким образом, получается, что ненцы - самый крупный из коренных народов Сибири.

Они делятся на две группы. Первая - тундровые, представителей которых большинство, вторая - лесные (их осталось мало). Диалекты этих племен настолько различны, что один не поймет другого.

Как и все народы Западной Сибири, ненцы носят черты как монголоидов, так и европеоидов. Причем чем ближе к востоку, тем меньше остается европейских признаков.

Основой хозяйства этого народа является оленеводство и в незначительной степени рыбалка. Главное блюдо - солонина, однако кухня изобилует сырым мясом коров и оленей. Благодаря содержащимся в крови витаминам у ненцев не бывает цинги, но подобная экзотика редко приходится по вкусу гостям и туристам.

Чукчи

Если задуматься о том, какие народы жили в Сибири, и подойти к этому вопросу с точки зрения антропологии, мы увидим несколько путей заселения. Одни племена пришли из Средней Азии, другие - с северных островов и Аляски. Лишь малая толика является местными жителями.

Чукчи, или луораветлан, как они себя называют, по типу внешности схожи с ительменами и эскимосами и имеют черты лица, как у Это наталкивает на размышления об их происхождении.

С русскими они познакомились в семнадцатом веке и более ста лет вели кровопролитную войну. В итоге были оттеснены за Колыму.

Важным торговым пунктом стала Анюйская крепость, куда перебрался гарнизон после падения Анадырского острога. Ярмарка в этой твердыне имела обороты в сотни тысяч рублей.

Более богатая группа чукчей - чаучу (оленеводы) - привозили сюда на продажу шкуры. Вторая часть населения называлась анкалын (собаководы), они кочевали на севере Чукотки и вели более простое хозяйство.

Эскимосы

Самоназвание у этого народа - инуиты, а слово «эскимос» означает «тот, кто кушает сырую рыбу». Так их называли соседи их племен - американские индейцы.

Исследователи выделяют этот народ в особую «арктическую» расу. Они очень приспособлены к жизни на этой территории и населяют все побережье Северного Ледовитого океана от Гренландии до Чукотки.

Судя по переписи населения в 2002 году, в Российской Федерации их численность всего лишь около двух тысяч человек. Основная часть проживает на территории Канады и Аляски.

Религия инуитов - анимизм, а бубны являются священной реликвией в каждой семье.

Для любителей экзотики будет интересно узнать об игунаке. Это специальное блюдо, которое смертельно опасно для всякого, кто не питается им с детства. Фактически это гниющее мясо умерщвленного оленя или моржа (тюленя), которого несколько месяцев держали под прессом из гравия.

Таким образом, в данной статье мы изучили некоторые народы Сибири. Познакомились с их настоящими названиями, особенностями верований, ведения хозяйства и культуры.

Численность коренного населения Сибири до начала русской колонизации составляла около 200 тыс. чел. Северную (тундровую) часть Сибири населяли племена самодийцев, в русских источниках именовавшихся самоедами: ненцы, энцы и нганасаны.

Основным хозяйственным занятием этих племен было оленеводство и охота, а в низовьях Оби, Таза и Енисея - рыбная ловля. Главными объектами промысла были песец, соболь, горностай. Пушнина служила основным товаром при выплате ясака и при торговле. Пушниной также расплачивались в качестве калыма за девушек, которых выбирали себе в жены. Численность сибирских самоедов, включая и племена южных самоедов, достигала около 8 тыс. чел.

Южнее ненцев жили угроязычные племена хантов (остяков) и манси (вогулов). Ханты занимались рыболовством и охотой, в районе Обской губы имели оленьи стада. Основным занятием манси была охота. До прихода русских манси на рр. Туре и Тавде занимались примитивным земледелием, скотоводством, бортничеством. Ареал расселения хантов и манси включал районы Средней и Нижней Оби с притоками, рр. Иртыша, Демьянки и Конды, а также западные и восточные склоны Среднего Урала. Общая численность угроязычных племен Сибири в XVII в. достигала 15-18 тыс. чел.

Восточнее ареала расселения хантов и манси лежали земли южных самодийцев, южных или нарымских селькупов. Долгое время русские называли нарымских селькупов остяками из-за сходства их материальной культуры с хантыйской. Жили селькупы по среднему течению р. Оби и ее притокам. Основным хозяйственным занятием было сезонное рыболовство и охота. Промышляли пушных зверей, лосей, диких оленей, боровую и водоплавающую дичь. До прихода русских южные самодийцы были объединены в военный союз, именовавшийся в русских источниках Пегой Ордой под предводительством князьца Вони.

На востоке от нарымских селькупов обитали племена кетоязычного населения Сибири: кеты (енисейские остяки), арины, котты, ястынцы (4-6 тыс. чел.), расселившиеся по Среднему и Верхнему Енисею. Их основными занятиями были охота и рыболовство. Некоторые группы населения добывали из руды железо, изделия из которого продавали соседям или использовали в хозяйстве.

Верховья Оби и ее притоки, верховья Енисея, Алтай населяли многочисленные и сильно различавшиеся по хозяйственному укладу тюркские племена - предки современных шорцев, алтайцев, хакасов: томские, чулымские и «кузнецкие» татары (около 5-6 тыс. чел.), телеуты (белые калмыки) (около 7-8 тыс. чел.), енисейские киргизы с подчиненными им племенами (8-9 тыс. чел.). Основным занятием большинства этих народностей было кочевое скотоводство. В некоторых местах этой обширной территории было развито мотыжное земледелие и охота. У «кузнецких» татар был развит кузнечный промысел.

Саянское нагорье занимали самодийские и тюркские племена маторов, карагасов, камасинцев, качинцев, кайсотов и др., общей численностью около 2 тыс. чел. Занимались они скотоводством, разведением лошадей, охотой, знали навыки земледелия.

Южнее районов обитания манси, селькупов и кетов были распространены тюркоязычные этнотерриториальные группы - этнические предшественники сибирских татар: барабинцев, теренинцев, иртышских, тобольских, ишимских и тюменских татар. К середине XVI в. значительная часть тюрков Западной Сибири (от Туры на западе до Барабы на востоке) находилась под властью Сибирского ханства. Основным занятием сибирских татар были охота, рыболовство, в Барабинской степи было развито скотоводство. До прихода русских татары уже занимались земледелием. Существовало домашнее производство кож, войлока, холодного оружия, выделка мехов. Татары выступали посредниками в транзитной торговле между Москвой и Средней Азией.

К западу и востоку от Байкала располагались монголоязычные буряты (около 25 тыс. чел.), известные в русских источниках под именем «братов» или «братских людей». Основу их хозяйства составляло кочевое скотоводство. Подсобным занятием было земледелие и собирательство. Достаточно высокое развитие получило железоделательное ремесло.

Значительную территорию от Енисея до Охотского моря, от северной тундры до Приамурья населяли тунгусские племена эвенков и эвенов (около 30 тыс. чел.). Они делились на «оленных» (разводивших оленей), которых было большинство, и «пеших». «Пешие» эвенки и эвены были оседлыми рыболовами и охотились на морского зверя на побережье Охотского моря. Одним из основных занятий обеих групп являлась охота. Главными промысловыми животными были лоси, дикие олени, медведи. Домашние олени использовались эвенками в качестве вьючных и верховых животных.

Территорию Приамурья и Приморья заселяли народы, говорившие на тунгусо-манчьжурских языках, - предки современных нанайцев, ульчей, удегейцев. К палеоазиатской группе народов, населявших эту территорию, относились и небольшие группы нивхов (гиляков), живших по соседству с тунгусо-манчьжурскими народами Приамурья. Они также были основными жителями Сахалина. Нивхи были единственным народом Приамурья, широко использовавшим в своей хозяйственной деятельности ездовых собак.

Среднее течение р. Лены, верхнюю Яну, Оленек, Алдан, Амгу, Индигирку и Колыму занимали якуты (около 38 тыс. чел.). Это был самый многочисленный народ среди тюрков Сибири. Они разводили скот, лошадей. Подсобными промыслами считались охота на зверя и птицу и рыбная ловля. Широко было развито домашнее производство металла: меди, железа, серебра. В большом количестве изготовляли оружие, искусно выделывали кожи, плели ремни, вырезали деревянные предметы быта и утварь.

Северную часть Восточной Сибири населяли племена юкагиров (около 5 тыс. чел.). Границы их земель простирались от тундр Чукотки на востоке до низовьев Лены и Оленека на западе. Северо-восток Сибири населяли народы, относящиеся к палеоазиатской лингвистической семье: чукчи, коряки, ительмены. Чукчи занимали значительную часть континентальной Чукотки. Численность их составляла примерно 2,5 тыс. чел. Южными соседями чукчей были коряки (9-10 тыс. чел.), очень близкие по языку и культуре чукчам. Они занимали всю северо-западную часть Охотского побережья и прилегающую к материку часть Камчатки. Чукчи и коряки делились, как и тунгусы, на «оленных» и «пеших».

По всей прибрежной полосе Чукотского полуострова были расселены эскимосы (около 4 тыс. чел.). Основное население Камчатки в XVII в. составляли ительмены (12 тыс. чел.) На юге полуострова обитали немногочисленные племена айнов. Айны также были расселены по островам Курильской гряды и в южной оконечности Сахалина.

Хозяйственными занятиями этих народов была охота на морского зверя, оленеводство, рыболовство и собирательство. До прихода русских народы северо-восточной Сибири и Камчатки находились еще на довольно низкой стадии социально-экономического развития. В быту широко использовались каменные и костяные орудия и оружие.

Важное место в жизни практически всех сибирских народов до прихода русских занимали охота и рыболовство. Особая роль отводилась добыче пушнины, которая являлась основным предметом торгового обмена с соседями и использовалась в качестве главной платы дани - ясака.

Большинство сибирских народов в XVII в. русские застали на различных стадиях патриархально-родовых отношений. Самые отсталые формы социальной организации были отмечены у племен северо-восточной Сибири (юкагиров, чукчей, коряков, ительменов и эскимосов). В области социальных отношений у некоторых из них были отмечены черты бытования домашнего рабства, доминирующего положения женщины и др.

Наиболее развитыми в социально-экономическом отношении были буряты и якуты, у которых на рубеже XVI-XVII вв. сложились патриархально-феодальные отношения. Единственным народом, имевшим свою государственность ко времени прихода русских, были татары, объединенные под властью Сибирских ханов. Сибирское ханство к середине XVI в. охватывало территорию, простиравшуюся от бассейна Туры на западе до Барабы на востоке. Однако это государственное образование было не монолитным, раздираемое междоусобными столкновениями различных династических группировок. Включение в XVII в. Сибири в состав русского государства коренным образом изменило естественный ход исторического процесса в регионе и судьбы коренных народов Сибири. Начало деформации традиционной культуры было связано с приходом в регион населения с производящим типом хозяйства, который предполагал иной тип отношения человека к природе, к культурным ценностям и традициям.

В религиозном отношении народы Сибири принадлежали к различным системам верований. Наиболее распространенной формой верований был шаманизм, основывающийся на анимизме - одухотворение сил и явлений природы. Отличительной чертой шаманизма является вера в то, что определенные люди - шаманы - имеют способность вступать в непосредственное общение с духами - покровителями и помощниками шамана в борьбе с болезнями.

С XVII в. в Сибири широко распространилось христианство православного толка, проник буддизм в форме ламаизма. Еще ранее в среду сибирских татар проник ислам. У ряда народов Сибири шаманизм приобрел усложненные формы под воздействием христианства и буддизма (тувинцы, буряты). В XX в. вся эта система верований сосуществовала с атеистическим (материалистическим) мировоззрением, являвшимся официальной государственной идеологией. В настоящее время у ряда сибирских народов наблюдается возрождение шаманизма.

В составе основных этнографических ре­гионов Советского Союза многими историко-культурными особенностями выделяется Си­бирь- обширная географическая область от Урала до Тихого океана, в пределах которой с глубокой древности формировались свое­образные этнолингвистические общности и хозяйственно-культурные типы коренного на­селения. Историко-этнографическое изучение Сибири имеет большое научное значение не только для установления региональных этно­культурных особенностей населяющих ее на­родов, но и в более широком общеэтногра­фическом аспекте, позволяющем выяснить целый ряд «глобальных» вопросов возникно­вения и развития различных социально-куль­турных явлений на определенных стадиях все­мирно-исторического процесса. Не меньшее значение для современности имеет этногра­фическое изучение конкретной действитель­ности, образа жизни населения Сибири на­ших дней, так как оно раскрывает яркую кар­тину глубоких социалистических преобразова­ний в социально-экономическом строе и куль­турно-бытовом укладе всех (даже самых ма­лых) этнических общностей сибирского ре­гиона.

Этногенез и этническая история. Среди важнейших вопросов исторической этногра­фии Сибири видное место занимает пробле­ма многовековых этнокультурных контактов и взаимодействий ее коренных народов друг с другом и с народами соседних историко-культурных областей Восточной Европы, Ка­захстана и Средней Азии, Центральной Азии и Дальнего Востока. Эти этнокультурные взаи­модействия оказались усиленными и обога­щенными на более высоком уровне вслед­ствие включения многочисленных этносов Си­бири в состав Российского централизованно­го государства, а также начавшегося с 17 в. формирования местных («сибирских») очагов пришлого русского населения. Еще до Октябрьской революции Сибирь по преобла­дающей массе населения и по важнейшим экономическим связям была настоящей «рус­ской стороной» - органической составной частью аграрно-индустриальной России. Ко­ренное нерусское население, сохранившее свои этнические территории, родные языки и традиционные культурно-бытовые особеннос­ти, было повсеместно вовлечено в тесные хо­зяйственно-экономические связи с русскими соседями.

Всесоюзные переписи населения начиная с 1926 г. регистрируют быстрое возрастание общей численности жителей Сибири, которая ныне превышает 25 млн. человек. Согласно данным на 1979 г., среди старожилов преоб­ладают русские, прочно освоившие не только южную лесную и лесостепную часть Сибири, но и многие удаленные места северной и се­веро-восточной Сибири и Дальнего Востока. Русский демографический компонент числен­но преобладает среди населения всех про­мышленных новостроек и на транспорте, столь важном для экономического и куль­турного подъема глубинных районов Сибири.

Коренное население Сибири численно так­же возрастает, составляя в настоящее время несколько более 1 млн. человек. В этнолинг­вистическом отношении это население весьма дробно и распределяется по многим отдель­ным народам и группам различной численно­сти. Наиболее крупные коренные народы Си­бири - буряты (353 тыс.), якуты (328 тыс.) и тувинцы (166 тыс.). Средней численности на­роды - западносибирские татары (до 100 тыс.), хакасы (71 тыс.), алтайцы (60 тыс.). Остальные народы (их насчитывается до 24) по причине их малочисленности и сходных особенностей промыслового быта отнесены к группе «малых народов Севера» (общая чис­ленность 150 тыс. человек). Среди них выде­ляются ненцы (около 29 тыс.), звенки (28 тыс.), ханты (21 тыс.), заметные по числен­ности и сохранению традиционного уклада чукчи (14 тыс.), эвены (12 тыс.), нанайцы (10 тыс.), манси (7,7 тыс.), коряки (7,9 тыс.). Остальные народы севера Сибири совсем не большие (например, алеуты, энцы, ороки - численностью по нескольку сот человек), но этнографически они представляют значитель­ный интерес.

Современные исследования отмечают боль­шое своеобразие языковой ситуации в среде коренного населения Сибири. Ведущей тен­денцией является, наряду со свободным раз­витием родной речи и письменности, все боль­шее распространение двуязычия (знание на­ряду с родным языком русского или языка какой-либо соседней народности) и расшире­ние функций русского языка во всех сферах общественной жизни. У большинства народов Севера с 1926 г. значительно сократилось чис­ло лиц, признающих родным язык своей на­циональности, и увеличилась доля лиц, при­знающих родным русский язык (например, среди манси, селькупов, нивхов, орочей - до 50%). Эти явления свидетельствуют как о вы­сокой престижности русского языка, так и о его выдающейся роли в общем подъеме культурного уровня коренного населения. Од­нако ни один из существовавших до револю­ции самобытных языков Сибири не исчез, бу­дучи поглощенным иноэтническим окружени­ем. Это дает основание классифицировать на­роды Сибири прежде всего по этнолингвис­тическому признаку, имеющему большое зна­чение для раскрытия прошлой «бесписьмен­ной» истории этих народов.

Народы Сибири принадлежат к различным языковым семьям и группам. По численности говорящих на родственных языках на первом месте стоят народы алтайской языковой семьи, по крайней мере от рубежа нашей эры начавшей распространяться с Саяно-Ал-тая и Прибайкалья в глубинные районы За­падной и Восточной Сибири.

Алтайская языковая семья в пределах Си­бири делится на три ветви: тюркскую, мон­гольскую и тунгусскую. Первая ветвь - тюрк­ская- очень обширна. В Сибири к ней при­надлежат: алтае-саянские народы - алтайцы, тувинцы, хакасы, шорцы, чулымцы, карагасы, или тофалары; западносибирские (тобольские, тарские, барабинские, томские и др.) татары; на Крайнем Севере-якуты и долганы (по­следние живут на востоке Таймыра, в бассей­не р. Хатанги). К монгольским по языку наро­дам в Сибири принадлежат только буряты, расселенные группами в западном и восточ­ном Прибайкалье.

В тунгусскую ветвь алтайских народов вхо­дят эвенки («тунгусы»), обитающие рассеянны­ми группами на обширной территории от пра­вых притоков Верхней Оби до Охотского по­бережья и от Прибайкалья до Ледовитого океана; эвены (ламуты), расселенные в ряде районов северной Якутии, на Охотском побе­режье и Камчатке; также ряд небольших на­родностей Нижнего Амура - нанайцы (голь­ды), ульчи, или ольчи, негидальцы; Уссурий­ского края - орочи и удэ (удэгейцы); Саха­лина - ороки.

В Западной Сибири с отдаленных времен формировались этнические общности ураль­ской языковой семьи. Это были угроязычные и самоедоязычные племена лесостепной и та­ежной полосы от Урала до Верхнего Приобья. В настоящее время в Обь-Иртышском бассей­не обитают угорские народы - ханты и ман­си. К самодийским (самоедоязычным) принад­лежат селькупы на Средней Оби, энцы в ни­зовьях Енисея, нганасаны, или тавгийцы, на Таймыре, ненцы, населяющие лесотундру и тундру Евразии от Таймыра до Белого моря. Некогда небольшие самодийские народности обитали и в Южной Сибири, на Алтае-Саян-ском нагорье, но остатки их - карагасы, кой-балы, камасинцы и др. - были тюркизированы в 18 -19 вв.

Целый ряд народов Сибири по установив­шейся научной традиции называют «палео­азиатами», предполагая в них потомков древ­нейших обитателей азиатской части СССР. Вопрос этот очень сложный, так как даже приблизительно не известно, где и в какую археологическую эпоху первоначально фор­мировались те или иные «палеоазиатские» эт­нические общности. Во всяком случае, уче­ным ясно то, что, видимо, никогда не суще­ствовало единой «палеоазиатской» этнолинг­вистической семьи, ибо условно причисляе­мые к ней нынешние языки весьма различны в лингвогенетическом отношении.

Только три «палеоазиатских» народа - чук­чи, коряки и, вероятно, ительмены - составляют генетическое языковое единство, груп­пу чукотско-камчатских языков. Остальные «палеоазиатские» языки стоят особняком друг от друга, да и с другими языковыми общно­стями Сибири им трудно подыскать какие-ли­бо прямые генетические соответствия. Это языки небольших народностей - кетов на Среднем Енисее, колымских юкагиров с при­мыкающими к ним чуванцами, нивхов (гиля­ков) в низовьях Амура и на Северном Саха­лине. Столь же условно причисление к «па­леоазиатским» своеобразных, но генетически родственных друг другу языков советских эс­кимосов на Чукотке и о-ве Врангеля и алеу­тов на Командорских островах. Современная наука располагает некоторыми данными отно­сительно того, что «палеоазиатским» эскимос­скому и чукотско-камчатским языкам на Край­нем Северо-Востоке Азии в отдаленные вре­мена предшествовали какие-то иные языки (соответственно этнические группировки), ко­торые и могут считаться, по-видимому, древ­нейшими «палеосибирскими».

О том, что в глубинных этногенетических основаниях многих народов Сибири залегают очень древние «аборигенные пласты», свиде­тельствуют данные антропологии. В самом де­ле, все коренные народы Восточной Сибири и Дальнего Востока монголоидны по основ­ным особенностям их антропологических ти­пов. Монголоидами, видимо, были и древние обитатели верхнепалеолитических стоянок это­го региона (яркий пример: костные останки архаического монголоида на Афонтовой горе в Красноярске). Монголоидный тип населения Сибири генетически мог зародиться только в Центральной Азии. Археологи доказывают, что палеолитическая культура Сибири разви­валась в том же направлении и в сходных формах, что и палеолит Монголии. Исходя из этого, археологи полагают, что именно эпоха верхнего палеолита с его высокоразвитой охотничьей культурой была наиболее подхо­дящим историческим временем для широкого заселения Сибири и Дальнего Востока «ази­атским» - монголоидного облика - древним человеком.

Монголоидные типы древнего «байкальско­го» происхождения хорошо представлены сре­ди современных тунгусоязычных групп насе­ления от Енисея до Охотского побережья, также у колымских юкагиров, отдаленные предки которых, возможно, предшествовали эвенкам и эвенам на значительном простран­стве Восточной Сибири. Северовосточные «па­леоазиаты»- эскимосы, чукчи и коряки - принадлежат к особо выделенной арктической монголоидной расе второго порядка, генети­чески связанной с каким-то очень древним на­селением материковой и приморской части Северо-Восточной Азии. Не менее древен специфический амуро-сахалинский физический тип нивхов (гиляков), который сложился в ре­зультате этногенетического взаимодействия североазиатских и тихоокеанских антрополо­гических популяций.

Среди значительной части алтаеязычного населения Сибири - алтайцев, тувинцев, яку­тов, бурят и др. - распространен наиболее монголоидный центрально-азиатский тип, представляющий собой сложное расово-гене-тическое образование, истоки которого восхо­дят к смешавшимся друг с другом монголо­идным группам разного времени (от глубо­кой древности до.позднего средневековья).

У коренных народов к западу от Енисея наблюдается заметное ослабление монголо­идных признаков; здесь преобладает ураль­ская раса во многих ее разновидностях, воз­никшая в целом как следствие давнего и не­однократного смешения монголоидных и ев­ропеоидных групп. Разные варианты этой ра­сы представлены среди хантов, манси, сель­купов ненцев, западносибирских татар, северных алтайцев и шорцев.

Лингвистическая и антропологическая клас­сификация народов Сибири помогает понять многие, до конца еще не выясненные вопро­сы их этнической истории. Но советская этно­графия стремится разработать и собственный историко-культурный метод типологии устой­чивых и преемственных форм целостного об­раза жизни этих народов, исходя из свойст­венных им исторически особенных способов этнокультурной деятельности, лежащих в ос­новании традиционных этнических культур.

Историко-культурный метод этнографии, ретроспективно обращенный и к наиболее отделенным временам истории Сибири, позволяет установить целый ряд региональных историко-культурных процессов, протекавших вполне самостоятельно и во взаимодействии
друг с другом в конкретных условиях однородной и дифференцированной природохозяйственной среды, а также под влиянием инокультурных регионов Евразии. Следствием этих процессов, с одной стороны, было возникновение и развитие традиционно устойчивых хозяйственно-культурных типов: 1. пеших охотников и рыболовов таежной зоны;
2) охотников на дикого оленя в Субарктике; 3} оседлых рыболовов в низовьях больших
рек (Оби, Амура, а также на Камчатке) 4. таежных охотников-оленеводов Восточной Си-
бири; 5. оленеводов тундры от Северного Урала до Чукотки; 6. охотников за морским
зверем на Тихоокеанском побережье и островах; 7. скотоводов и охотников Алтая и Саян;
8. скотоводов и земледельцев Южной и Западной Сибири, Прибайкалья и др. С другой
стороны, историческим следствием тех же процессов, развивавшихся в системе более широкого межплеменного обмена продуктами и способами предметно-культурной деятельности, явилось формирование пяти больших историко-этнографических областей: западно-сибирской с южным, примерно до широты Тобольска и устья Чулыма на Верхней Оби, и северным, таежным, и субарктическим, регионами); алтае-саянской (горнотаежной и
лесостепной смешанной зоны); восточносибирской (с внутренней дифференциацией про-
мысловых и сельскохозяйственных типов тундры, тайги и лесостепи); амурской (или амуро-
сахалинской) и северовосточной (чукотскокамчатской).

Выделенные хозяйственно-культурные ти­пы и региональные историко-этнографические области характеризуют собой историко-этно-графическое многообразие Сибири. Но совре­менная наука требует ответа и на более слож­ные вопросы зарождения и этнической исто­рии коренных сибирских народов. Достаточно хорошо эта история известна со времени по­явления множества русских документов о Си­бири, т. е. с 17 в. Более древние периоды этой истории реконструируются в основном по данным археологии, лингвистики и антро­пологии.

Правда, весь накопленный археологический материал древнейших времен (в основном ин­тервале от 30-20 до 10-8 тыс. лет назад) отвечает скорее на вопрос о специфике хо­зяйственного освоения Сибири первобытным человеком, нежели на вопрос о предполагае­мой этнической принадлежности различных групп первопоселенцев в степи, тайге и тунд­ре Сибири и Дальнего Востока. Антропологи к этому добавляют лишь то, что процессы формирования и эволюции антропологических типов значительной части сибирских абориге­нов происходили на базе «генетического ма­териала» верхнепалеолитического или ранне-неолитического местного населения.

Большинство исследователей сходится на том, что наиболее реальны поиски истоков эт­ногенеза и этнических культур палеоазиатских, уральских и алтайских по языку народов на­чиная с эпохи развитого неолита и раннего металла (суммарно: 4-1 тысячелетия до н. э.). В этот период известные науке локальные («племенные») культуры аборигенов Сибири по их важнейшим признакам группировались по крайней мере в четыре больших региона: западносибирский, енисейско-байкало-ленский, средне- и нижнеамурский, северо-восточный (охотско-камчатско-чукотский). Возможно, что этим культурным регионам соответствовали какие-то этнолингвистические общности. Так, многие соображения свидетельствуют в поль­зу того, что уральская (угорская и самодий­ская) языковая общность формировалась в Западной Сибири, первоначально в лесостеп­ной и южнотаежной области от Среднего Урала до Верхнего Приобья. В Восточной Си­бири, вокруг Байкала и в Енисейско-Ленском междуречье, вероятно, формировалось то древнейшее «палеоазиатское» население, ко­торое - по его предполагаемым потомкам юкагирам - может быть условно названо «протоюкагирским». Древний палеоазиатский пласт, но иного происхождения, угадывается в носителях неолитических культур Охотско-Камчатского побережья. Это был «проточу-котско-камчатский» этнолингвистический пласт, включивший в свой состав еще более архаичные этнические группы крайнего Северо-Вос­тока Азии. Наконец, неолитические обитатели Среднего и Нижнего Амура вполне могут быть признаны «палеоазиатскими» предками нивхов.

Сложнее обстоит дело с решением проб­лемы этногенеза народов алтайской языковой семьи, формировавшейся поначалу в среде весьма подвижного степного населения Цент­ральной Азии, за пределами южной окраины Сибири. Размежевание этой общности на про-тотюрков и протомонголов произошло на тер­ритории Монголии в пределах 1 тысячелетия до н. э. В Сибири позднее расселялись уже вполне сформировавшиеся порознь древние тюрки (предки саяно-алтайских народов и яку­тов) и древние монголы (предки бурят и ой-ратов-калмыков). Область зарождения первич­ных тунгусоязычных племен находилась в Вос­точном Забайкалье, откуда и началось около рубежа нашей эры передвижение пеших охот­ников протоэвенков на север, в Енисейско-Ленское междуречье, а также впоследствии и на Нижний Амур.

Самостоятельное течение этнокультурного развития народов Сибири неоднократно, ос­ложнялось внешними переселениями и хозяй­ственно-бытовыми воздействиями. В конце 3 - начале 2 тысячелетия до н. э. в Южной Сибири существовала афанасьевская культура пастушеских скотоводов, типичных европеои­дов по внешнему облику. Исследованные ар­хеологами вещественные остатки их жизни сходны с одновременными им вещами на тер­ритории Средней Азии и Нижнего Поволжья, где в древности формировались некоторые протоиранские (индоевропейские) племена, также европеоидного облика. Эти вполне со­поставимые факты порождают гипотезу о ран­них «европейско-сибирских» этнокультурных контактах.

Интересна, хотя и загадочна в этногенети-ческом плане яркая самусьская культура мед-но-бронзовых изделий 15- 13 вв. до н. э., как бы вдруг возникшая и распространившая­ся по лесостепи от Томского Приобья до Тю­менского Зауралья, а затем исчезнувшая, ос­тавив некоторые свои традиции в кулайской (вероятно, южносамодийской) культуре желез­ного века. Существует мнение, что носители самусьской культуры отошли в таежную зону в связи с расселением на юге Западной Си­бири пришедших с запада андроновских пас-тушеско-земледельческих племен древнеиран-ского происхождения. Под несомненным воз­действием этих племен уралоязычное населе­ние Иртышско-Обского междуречья поднялось на новую ступень культуры - частично вос­приняло навыки сельского хозяйства и медно-бронзовой металлургии, ранние формы быто­вой утвари, в частности керамику со сложным геометрическим орнаментом.

Эпоха раннего металла (2 - 1 тысячелетий до н. э.) в Сибири вообще характеризуется многими потоками южных культурных влия­ний, доходивших до низовьев Оби и п-ова Ямала, до низовьев Енисея и Лены, до Камчатки и берингоморского побережья Чу­котского п-ова. Но разумеется, наиболее зна­чительными, сопровождаемыми этническими включениями в аборигенную среду, эти явле­ния были в Южной Сибири, Приамурье и Приморье Дальнего Востока. На рубеже 2- 1 тысячелетий до н. э. имело место проник­новение в Южную Сибирь, в Минусинскую котловину и Томское Приобье степных ското­водов центрально-азиатского происхождения, оставивших памятники карасукско-ирменской культуры. По убедительной гипотезе, это бы­ли предки кетов, которые позднее под давлением ранних тюрок отошли далее на Средний Енисей, а частично смешались с ни­ми. Эти тюрки - носители таштыкской культу­ры 1 в. до н. э. - 5 в. н. э. - разместились на Алтае-Саянах, в Мариинско-Ачинской и Ха-касско-Минусинской лесостепи. Они занима­лись полукочевым скотоводством, знали зем­леделие, широко пользовались железными орудиями, строили многоугольные бревенча­тые жилища, имели упряжных лошадей и вер­ховых домашних оленей. Возможно, что имен­но через их посредство домашнее оленевод­ство стало распространяться в Северной Си­бири. Но время действительно широкого рас­селения ранних тюрок по южной полосе Си­бири, к северу от Саяно-Алтая и в Западном Прибайкалье, - это, вернее всего, 6 - 10 вв. н. э. Между 10 и 13 вв. начинается передвижение прибайкальских тюрок на Верх­нюю и Среднюю Лену, что положило начало формированию этнической общности самых северных тюрок - якутов и объякученных долган.

Железный век, наиболее развитый и выра­зительный в Западной и Восточной Сибири, в Приамурье и Приморье на Дальнем Востоке, был ознаменован заметным подъемом про­изводительных сил, ростом народонаселения и увеличением разнообразия средств культу­ры не только в прибрежьях крупных речных коммуникаций (Оби, Енисея, Лены, Амура), но и в глубинных таежных районах. Облада­ние хорошими транспортными средствами (лодками, лыжами, ручными нартами, упряж­ными собаками и оленями), металлическими орудиями и оружием, промысловыми снастя­ми, добротной одеждой и переносными жи­лищами, а также совершенными способами ведения хозяйства и заготовки пищи впрок, т. е. важнейшими хозяйственно-культурными изобретениями и трудовым опытом многих поколений, позволило ряду аборигенных групп широко расселиться по труднодоступным, но богатым зверем и рыбой таежным местно­стям Северной Сибири, освоить лесотундру и выйти к побережью Ледовитого океана.

Значительные передвижения в северной по-лоБине Западной Сибири совершали угорские и самодийские группы. В раннем средневе­ковье они обитали не только в бассейне Ниж­него и Среднего Приобья, но и освоили Се­верный Урал, отчасти Припечорье, Ямал и ле­сотундру между низовьями Оби и Енисея. На Крайнем Севере Западной Сибири и в тундре к западу от Полярного Урала стала складываться ненецкая (самоедо-юрацкая) на­родность. От Таза до Нижнего Енисея рас­пространилась новая самоедоязычная общ­ность - лесных и тундровых энцев. Отсюда самодийцы проникли и на Таймыр, где, сме­шавшись с местными палеоазиатами юкагир­ского ствола, образовали народность нгана­сан

Но пожалуй, наибольшие переселения с широким освоением тайги и ассимилятивным внедрением в «палеоазиатско-юкагирское» на­селение Восточной Сибири совершили тунгу­соязычные группы пеших и оленных охотни­ков на лося и дикого оленя. Перемещаясь в различных направлениях между Енисеем и Охотским побережьем, проникая из северной тайги на Амур и в Приморье, вступая в кон­такты и смешиваясь с иноязычными обитате­лями здешних мест, эти «тунгусские земле­проходцы» в конечном итоге образовали мно­гочисленные группы эвенков и эвенов и аму-ро-приморские народности. Средневековые тунгусы, сами овладевшие домашними оленя­ми, способствовали распространению этих по­лезных транспортных животных среди юкаги­ров, коряков и чукчей, что имело важные по­следствия для развития их хозяйства, куль­турного общения и изменений в обществен­ном строе.

Наименее подвижными и в хозяйственных занятиях и в бытовой сфере оказались осед­лые рыболовы и охотники за морским зверем в низовьях Амура и на Сахалине (нивхи), на Камчатке (ительмены), на Чукотке (эскимосы и береговые, «сидячие» чукчи). Однако и они не остались в полной изоляции от внешних культурных воздействий, переживая одновре­менно и внутренние социально-бытовые пере­мены.

Необходимо особо подчеркнуть, что ко времени прихода русских в Сибирь коренные народы не только лесостепной полосы, но так­же тайги и тундры отнюдь не находились на той стадии социально-исторического развития, которую можно было бы считать глубоко пер­вобытной. Социально-экономические отноше­ния в ведущей сфере производства условий и форм общественной жизни у многих наро­дов Сибири достигли довольно высокой ступе­ни развития уже в 17 - 18 вв. Этнографи­ческие материалы 19 столетия констатируют преобладание у народов Сибири отношений патриархально-общинного строя, связанного с натуральным хозяйством, простейшими фор­мами соседско-родственной кооперации, об­щинной традицией владения угодьями, орга­низации внутренних дел и сношений с внеш­ним миром при достаточно строгом учете «кровных» генеалогических связей в брачно-семейной и бытовой (по преимуществу рели­гиозно-обрядовой и непосредственного обще­ния) сферах. Основной социально-производст­венной (включающей в себя все стороны и процессы производства и воспроизводства че­ловеческой жизни), общественно-значимой единицей социальной структуры у народов Сибири была территориально-соседская общ­ность, внутри которой воспроизводились, пе­редавались от поколения к поколению и на­капливались все необходимые для существо­вания и производственного общения матери­альные средства и навыки, общественные и идеологические отношения и свойства. Как территориально-хозяйственное объединение это могло быть отдельное оседлое поселение, группа взаимосвязанных промысловых стой­бищ, локальное сообщество полукочевников.

Но этнографы правы и в том, что в быто­вой сфере народов Сибири, в их генеалоги­ческих представлениях и связях долгое время сохранялись живые остатки прежних отноше­ний патриархально-родового строя. К числу таких стойких явлений следует прежде всего отнести родовую экзогамию, распространен­ную на довольно широкий круг родственни­ков в нескольких поколениях. Существовали многие традиции, подчеркивающие святость и нерушимость родового начала в обществен­ном самоопределении индивида, его поведе­нии и отношении к окружающим людям. Выс­шей добродетелью считалась родственная взаимопомощь и солидарность даже в ущерб личным интересам и делам. В центре внима­ния этой родовой идеологии находилась раз­росшаяся отцовская семья и ее боковые пат­ронимические линии. Учитывался и более ши­рокий круг родственников отцовского «корня» или «кости», если, конечно, они были извест­ны. Исходя из всего этого, этнографы полага­ют, что в истории народов Сибири отцовско-родовой строй представлял собой самостоя­тельную, весьма длительную стадию развития первобытнообщинных отношений, но в поле зрения письменных и этнографических источ­ников он оказался уже в сильно модифициро­ванном- упадочном или осложненном новы­ми социальными явлениями виде.

Что же касается проблемы, предшествую­щей отцовскому роду материнско-родовой организации, то обоснование факта ее суще­ствования в Сибири носит характер гипотети­ческой реконструкции на материале некото­рых реликтовых явлений, которые могут быть истолкованы по моргановской схеме архаиче­ского материнского рода. Например, ссыла­ются на бытование у кетов, энцев и нганасан экзогамных норм, исключающих брачные свя­зи с партнерами как отцовского, так и мате­ринского счета родства. Эту билатеральность экзогамной системы некоторые авторы объяс­няют как сохранившееся свидетельство такой исторической стадии, когда на севере Сиби­ри отцовский род еще не получил всех прав по отношению к своим членам, а материнский род еще не утратил прежних прав по отноше­нию к потомкам своих членов, перешедших в другой род. Ссылаются также на старинный обычай поселения молодого мужа в семье его жены у юкагиров, эскимосов, ительменов, нивхов. У юкагиров известен старый порядок, при котором жених отрабатывал право взять жену в доме будущего тестя, а затем посе­лялся у него в качестве зятя.

Однако все эти явления существовали в рамках промысловой общины с подчеркнутым преобладанием родства и норм обычного пра­ва по отцовской линии. Производственные и бытовые отношения между мужчинами и жен­щинами в семье и локальной общине строи­лись на основе разделения труда по полу и возрасту. Значительная роль женщины в до­машнем хозяйстве была отражена в идеоло­гии многих сибирских народов в форме куль­та мифологической «хозяйки очага» и связан­ного с ним обычая «хранения огня» реальной хозяйкой дома.

Следует, впрочем, учитывать, что исполь­зуемый этнографами сибирский материал прошлых столетий наряду с архаикой показы­вает и очевидные признаки давнего упадка и разложения родовых отношений. Даже в тех местных обществах, где социально-классовое расслоение не получило сколько-нибудь за­метного развития, обнаруживались черты, пре­одолевающие родовое равенство и демокра­тию, а именно: индивидуализация способов присвоения материальных благ, частная соб­ственность на продукты промыслов и предме­ты обмена, имущественное неравенство между семьями, местами патриархальное рабство и кабала, выделение и возвышение правящей родовой знати и т. д. Эти явления в тех или иных разновидностях отмечены документами 17 - 18 вв. у обских угров и ненцев, сая-но-алтайских народов и эвенков. Этнография 19 в. обнаружила того же характера патри­архально-общинные порядки на Нижнем Аму­ре и у северо-восточных палеоазиатов.

Тюркоязычным народам Южной Сибири, бурятам и якутам в указанное время была свойственна специфическая улусно-племенная организация, сочетающая в себе порядки и обычное право патриархальной (соседско-род-ственной) общины с господствующими инсти­тутами военно-иерархического строя и деспо­тической властью племенной знати. Царское правительство не могло не считаться с такой сложной социально-политической ситуацией и, признавая влиятельность и силу местной улусной знати, практически передоверяло ей фискально-полицейское управление рядовой массой сообщинников.

Необходимо учитывать и то, что россий­ский царизм не ограничивался только сбором дани - ясака с коренного населения Сибири. Если так обстояло дело в 17 в., то в после­дующие столетия государственно-феодальная система стремилась максимально использовать производительные силы этого населения, на­лагая на него все большие платежи и нату­ральные повинности и лишая его права вер­ховной собственности на все земли, угодья и богатства недр. Составной частью экономиче­ской политики самодержавия в Сибири было поощрение торговой и промышленной дея­тельности российского капитализма и казны. В пореформенный период усилился поток аг­рарного переселения в Сибирь крестьян из Европейской России. Вдоль важнейших тран­спортных магистралей стали быстро склады­ваться очаги экономически активного пришло­го населения, которое вступало в разносто­ронние хозяйственно-культурные контакты с коренными обитателями заново осваиваемых местностей Сибири. Естественно, что под этим прогрессивным в целом воздействием народы Сибири утрачивали свою патриархальную са­мобытность («самобытность отсталости») и приобщались к новым условиям жизни, хотя до революции это происходило в противоре­чивых и небезболезненных формах.

Хозяйственно-культурные типы коренного населения Сибири. Это прежде всего формы хозяйственного и материально-бытового укла-даскотоводоз и земледельцев-татар лесо--степной полосы Западной Сибири, тюркских народностей (тувинцев, хакасов, алтайцев шорцев) Алтае-Саян, западных и восточных бурят Прибайкалья, восточносибирских ленско- алданскик) якутов. У всех этих народов к Периоду прихода русских скотоводство было развито значительно больше земледелия. Но с 18 в. земледельческое хозяйство зани­мает все большее место у западносибирских татар, распространяется оно и среди тради­ционных скотоводов южного Алтая, Тувы и Бурятии. Соответственно изменялись и мате­риально-бытовые формы: возникали прочные оседлые поселения, кочевнические юрты и по­луземлянки сменялись бревенчатыми домами. Впрочем, у алтайцев, бурятов и якутов долгoe время бытовали многоугольные срубные юрты с конической крышей, по внешнему ви­ду имитирующие войлочную юрту кочевников.

Традиционная одежда скотоводческого на­селения Сибири была сходна с центральноази-атской (например, монгольской) и относилась к типу распашной (меховой и матерчатый ха­лат). Характерной одеждой южноалтайских скотоводов была длиннополая овчинная шу­ба. Замужние женщины-алтайки (как и бурят­ки) поверх шубы надевали своего рода длин­ную безрукавку с разрезом спереди - «чеге-дек». Якутки тоже носили длиннополый мехо­вой кафтан «сангыях», по покрою близкий ал­тайскому «чегедеку», но в отличие от послед­него - с рукавами. Интересен высокий голов­ной убор замужних якуток - «туосахта». Рус­ская торговля в Сибири способствовала широ­кому распространению, особенно в 19 в., русских тканей и матерчатой одежды по рус­ским народным образцам.

Наибольший этнографический интерес представляют хозяйственно-культурные типы промыслового населения Севера - прямых потомков древних обитателей различных районов Сибири. Специфическими чертами отме-чен очень древний хозяйственно-культурный комплекс оседлых рыболовов низовий больших рек, а также ряда малых рек Северо - Восточной Сибири. Рыболовство в качестве ос­новного занятия преобладало в бассейне Оби (у хантов, манси, селькупов), в нижнем тече­нии Амура (у нивхов, ульчей, нанайцев), на Камчатке (у ительменов), а также у «пеших» коряков и эвенов Охотского побережья. При­менялись различные способы и снасти круг­логодичного рыбного промысла. Охота име­ла вспомогательное значение. Главная цель этого добывающего хозяйства - массовый улов, различные виды переработки рыбной продукции для текущего потребления и за­готовки впрок. Обычно рыбу вялили и суши­ли, часть ее сохраняли в квашеном виде в ямах. Вытапливали рыбий жир и смешивали его с сушеной рыбой. Рыбьи кожи специально обрабатывались для изготовления одежды и обуви.

С оседлым рыболовческим бытом были связаны такие элементы материальной культуры, как коллективные зимние землянки, на­земные берестяные чумы и даже свайные «балаганы» (Камчатка) в качестве жилища, применение ездового (санного) собаководст­ва. Обские ханты имели ткацкий станок для изготовления ткани из крапивных ниток. В 19 в. рыболовы низовьев Амура стали пе­реходить к теплому наземному жилищу типа фанзы, а обские рыболовы - к бревенчатым юртам, отапливаемым пристенным камином - «чувалом». Все группы сохранили меховую долгополую одежду в качестве зимней и обы­денной летней, но вместе с тем стали носить и покупную тканевую одежду.

В обширной таежной зоне Сибири на основе древнего охотничьего уклада сформиро-вался специализированный хозяйственно-кульТУрНЫЙ комплекс охотников -оленеводов, к которым относились эвенки, эвены, юкагиры, ороки, негидальцы. Промысел этих народов состоял в добывании диких лосей и оленей, мелких копытных и пушных зверей. Рыболов­ство почти повсеместно было вспомогатель­ным занятием. В отличие от оседлых рыбо­ловов охотники-оленеводы тайги вели кочевой образ жизни. Таежное транспортное олене­водство- исключительно вьючно-верховое.

Материальная культура охотничьих наро­дов тайги была полностью приспособлена к постоянным передвижениям. Характерный пример этого - эвенки. Жилищем у них слу­жил конический чум, покрытый оленьими шку­рами или выделанными кожами («ровдугой»), также сшитой в широкие полосы вываренной в кипятке берестой. При частых перекочевках эти покрышки перевозились во вьюках на до­машних оленях. Для передвижения по рекам эвенки пользовались берестяными лодками, настолько легкими, что их без труда мог пе­реносить на спине один человек. Превосход­ны эвенкийские лыжи: широкие, длинные, но весьма легкие, подклеенные шкурой с ноги лося. Старинная одежда эвенков была при­способлена к частой ходьбе на лыжах и езде верхом на олене. Эта одежда из тонких, но теплых оленьих шкур - распашная, с несхо­дящимися спереди полами, грудь и живот за­крывались своеобразным меховым нагрудни­ком.

Типичными оленеводами тундры являлись ненцы, оленные чукчи и коряки. В их хозяйст­ве главную роль играло оленеводство, кото­рое имело не только транспортное значение, но было основным источником средств суще­ствования. Охота и рыболовство имели лишь вспомогательное значение.

Оленеводы тундры круглый год кочевали, передвигаясь со своими стадами с зимних пастбищ (у границ тайги) на летние (близ морского побережья), а осенью снова отко­чевывая к границам леса. Ненцы имели спе­циальных пастушеских собак, которые помо­гали им собирать и охранять стадо от волков. Чукчи и коряки пастушеских собак не держали. В любое время года оленеводы тундры ездили на легких санках - нартах, запряжен­ных 2-4-5 оленями.

Материальная культура оленеводов небога­та, но она удивительно приспособлена к ко­чевому быту и к тяжелым природным усло­виям. Число предметов обихода сведено до возможного минимума. Жилищем ненцам служил разборный конический чум с остовом из шестов, покрытый оленьими шкурами. По­суда употреблялась деревянная, только для варки пищи приобретали у русских металли­ческий котел. Одежда была исключительно меховая, в виде длинного мешка с рукавами и капюшоном, надеваемая через голову. В хо­лодное время надевали малицу из оленьих шкур шерстью внутрь, а поверх - совик, или сокуй, из таких же шкур, но шерстью наружу. Обувью служили высокие меховые сапоги - пимы.

Жилище кочевых чукчей и коряков - яран­га - отличалось от конического чума ненцев тем, что остов ее сооружался из шестов раз­личной длины и состоял из двух частей: ниж­ней цилиндрической и верхней конической. Внутри яранги, покрытой сверху оленьими шкурами, устанавливался дополнительный по­лог - закрытое со всех сторон кубической формы помещение из оленьих шкур. Если ненцы отапливали чум открытым очагом (ко­стром), то чукчи и коряки свою ярангу - плошкой с жиром, в которой горел фитиль из скрученной жгутом травы.

Наконец, арктическими охотниками на мор­ского зверя в Сибири были эскимосы, оседлые чукчи и коряки, жившие не в тундре, а на морском побережье Чукотки. Весь их хо-хозяйственный цикл состоял в промысле тюле­ней (зимой и весной) и моржей (весной и ле­том).

Морского зверя били гарпуном с поворот­ным отделяющимся наконечником. Зимою охотник подстерегал добычу у проделанных тюленем (нерпой) отдушин (отверстий) во льду, а весной и летом выходил на промысел в море на легкой лодке, состоящей из дере­вянного каркаса, обтянутого кожей. Для пере­движения по суше использовались собаки, за­пряженные в нарты.

Некогда приморские жители обитали в зем­лянках, имевших ход сверху, через дымовое отверстие, но уже в 19 в. они стали соору­жать яранги такого же типа, как и оленеводы чукотской тундры. Традиционная одежда тех и других была меховой, двухслойной: ниж­няя - шерстью к телу, верхняя - шерстью на­ружу; будучи нераспашной («глухой»), она на­девалась через голову.

Хотя хозяйственный строй, культура и об­щественные институты промысловых народов Севера отличались отсталостью, общий ход исторического процесса в различных районах Сибири резко изменили события 16 - 18 вв., связанные с появлением русских землепроходцев и включением в конечном итоге всей Сибири в состав Российского госу­дарства. Оживленная русская торговля и про­грессивное влияние русских поселенцев про­извели значительные изменения в хозяйстве и быту не только скотоводческо-земледельче-ского, но и промыслового коренного населе­ния Сибири. Уже к концу 18 в. эвенки, эве­ны, юкагиры и другие промысловые группы Севера стали широко использовать огне­стрельное оружие. Это облегчило и количест­венно умножило добычу крупных животных (дикого оленя, лося) и пушных зверей, осо­бенно белки - основного объекта пушного промысла 18 - начала 20 в. К исконным промыслам стали добавляться новые заня­тия- более развитое оленеводство, использо­вание тягловой силы лошадей, земледельче­ские опыты, зачатки ремесла на местной сырьевой базе и т. д. Вследствие всего этого изменялась и материально-бытовая культура коренных жителей Сибири.

Духовная жизнь. Однако в бытовой жизни народов Сибири до самой революции сущест­вовала и такая сфера, которая менее всего поддавалась прогрессивному культурному воздействию. Это область религиозно-мифо­логических представлений и различных религиозных культов. Наиболее распространенной формой верований у народов Сибири был шаманизм.

Отличительной чертой шаманизма является вера в то, что определенные люди - шама­ны - имеют способность, приведя себя в ис­ступленное состояние, вступать в непосредст­венное общение с духами - покровителями и помощниками шамана в борьбе с болезнями, голодом, пропажами и прочими несчастьями. Шаман же обязан был заботиться об успехе промысла, удачном рождении ребенка и т. д. Шаманизм имел несколько разновидностей, соответствующих различным стадиям общест­венного развития самих сибирских народов. У наиболее отсталых народов, например у ительменов, шаманить могли все, и особенно старые женщины. Пережитки такого «поголов­ного» шаманства сохранились и у других на­родов; в частности, у чукчей наряду с наличи­ем профессиональных шаманов существовали шаманские обряды, которые исполнялись гла­вами семей во время семейных празднеств.

У некоторых народов функции шамана со­ставляли уже особую специальность, но сами шаманы обслуживали родовой культ, в кото­ром принимали участие все взрослые члены рода. Такое «родовое шаманство» отмечалось у юкагиров, хантов и манси, у эвенков и бу­рят.

Профессиональное шаманство расцветает в период распада патриархально-родового строя. Шаман становится особым лицом в об­щине, противопоставляющим себя непосвя­щенным сородичам, живет доходами со своей профессии, которая становится наследствен­ной. Именно такая форма шаманизма наблю­далась в недавнем прошлом у многих наро­дов Сибири, особенно у эвенков и тунгусо-язычного населения Амура, у ненцев, сельку­пов, якутов.

У бурятов шаманизм приобрел усложнен­ные формы под воздействием буддизма, а с конца 17 в. вообще стал сменяться этой ре­лигией. Среди народов Алтае-Саян распрост­ранился тот же буддизм (в Туве), частью хри­стианство (у хакасов и алтайцев), а в связи с ними появились новые верования (так на­зываемый бурханизм - поклонение богу Бур­хану). Западносибирские татары некогда испо­ведовали шаманизм, но с 16 в. он был вы­теснен исламом.

У народов Сибири существовали и другие формы религии, частью связанные с шаманст­вом, частью бытовавшие отдельно от него. К категории таких самостоятельных верований можно отнести семейно-родовой культ. У нив­хов культ медведя был чисто родовым культом, во время свершения которого шама­ну не дозволялось камлать. У ненцев сущест­вовало развитое шаманство, но изображения семейных духов-покровителей изготовляли и хранили главы семей.

Известен также промысловый культ, состо­ящий в жертвоприношениях «хозяевам» при­роды, духам-покровителям. Этот культ места­ми увязывался с шаманизмом, но чаще носил характер родового и даже индивидуального культа. Например, ненцы, приступая к про­мыслу, каждый в отдельности приносили жерт­вы «сядеям» - покровителям охоты и рыбо­ловства.

Царское правительство, начиная с 18 в., усердно поддерживало миссионерскую дея­тельность в Сибири православной церкви, при­чем христианизация нередко проводилась принудительными мерами. К концу 19 в. большинство сибирских народов было фор­мально крещено, однако их собственные ве­рования не исчезли и продолжали оказывать немалое воздействие на мировоззрение и поведение коренного населения.

В целом накануне Октябрьской революции большинство народов Сибири, особенно Се­вера, продолжало оставаться в состоянии хо­зяйственной, социальной и культурно-бытовой отсталости. Хищнический российский капита­лизм, вторгшийся в жизнь этих народов, боль­ше заботился об их безудержной эксплуата­ции, нежели о развитии элементарной образо­ванности и культуры.

Социалистические преобразования. Сразу же после установления Советской власти в Сибири возникло государственно организован­ное и поддержанное трудящимися на местах своеобразное направление перехода от патри­архальной отсталости к социалистическим формам экономики и культуры, минуя капитали­стическую стадию развития.

Уже в 1922-1924 гг. были предприняты первые шаги по ликвидации отсталости наро­дов Сибири путем развития потребительской кооперации, материальной помощи через го­сударственные органы, ограничения неэквива­лентной частной торговли и эксплуататорских элементов в натуральном производстве. В 1922 г. были образованы Бурятская и Якут­ская АССР, Автономная область алтайцев; в 1923 г.- Хакасская автономная область.

Каждая автономия должна была объеди­нить коренное население, выявить его силы и мобилизовать трудовые массы на строи­тельство новой жизни в братском сообществе народов СССР. Автономия была наиболее удобной формой связи между Советской властью и национальностями Сибири. Она же сыграла важную роль в налаживании на мес­тах школьного образования, культурно-просве­тительной и медицинской работы. С помощью центральных учреждений создавалась нацио­нальная школа, письменность, печать.

В области материального производства раз­витие автономных единиц пошло по линии пе­реустройства, кооперирования и укрупнения сельского хозяйства, по линии создания про­мышленных очагов, улучшения всех видов транспорта и связи. В результате социалисти­ческого строительства Бурятия, Алтай, Тува и Якутия превратились в развитые промышлен-но-сельскохозяйственные районы с высоким уровнем культуры коренного населения. Здесь возникло много новых городов и рабо­чих поселков.

Труднее было поднять к новой жизни на­селение глухих, удаленных районов тайги и тундры Крайнего Севера. Мало того, что это население вообще отличалось вековой отста­лостью, в период империалистической и граж­данской войн оно совершенно разорилось. Советское строительство у народностей Севе­ра развернулось на 5-8 лет позже, чем в Центральной России. Первоначальная совети­зация Севера проводилась на основе террито­риально-родового деления населения. Органа­ми местного управления с 1926 г. становились родовые Советы, районные туземные съезды и исполнительные комитеты, которые должны были собрать воедино разрозненные части ко­ренных народов, донести до них основные идеи советской национальной политики, обес­печить на местах власть народным массам при изоляции эксплуататорских элементов.

Дальнейшим шагом советского строитель­ства на Севере было создание национальных районов, а в 1929-1931 гг. - национальных (ныне автономных) округов: Ненецкого, Яма­ло-Ненецкого, Ханты-Мансийского, Долгано-Ненецкого, Эвенкийского, Корякского и Чу­котского. В ведении окружных руководящих органов, состоящих из представителей мест­ных национальностей, оказались все стороны экономической и социально-культурной жиз­ни, все рычаги социалистического воздействия на процесс преобразования традиционного образа жизни промыслового населения. В за­дачи округов входило социально-экономиче­ское кооперирование и коллективизация охот­ников, рыболовов и оленеводов, сначала в форме ППО - простейших производственных объединений, а затем, с конца 30-х годов, в форме уставных колхозных артелей. В 60-х го­дах имело место массовое преобразование окрепших промысловых колхозов в государст­венные хозяйства-совхозы. Техническая ре­конструкция северного промыслового хозяйст­ва потребовала специальной подготовки мас­совых кадров охотников, рыбаков и пастухов путем сочетания государственной общеобра­зовательной и профессионально-технической системы с традициями народной «школы» трудового воспитания и обучения. В различ­ных отраслях общественного производства се­верных округов, по данным за 1970 г., было занято до одной тысячи лиц с высшим обра­зованием и до четырех тысяч лиц с незакон­ченным высшим и средним образованием из коренных национальностей.

Основная масса коренного населения северных округов (до 70% в 1970 г.) по сво­ему социальному положению остается сель­ским. Тем не менее в среде северных наро­дов развиваются процессы урбанизации, при­чем в настоящее время даже более быстры­ми темпами, чем в целом по стране. Это вы­ражается в том, что все большая часть северного населения непосредственно втягивается в процесс промышленного освоения местных природных ресурсов и в связи с этим совер­шает массовое переселение из промысловых поселений в новые города и поселки город­ского типа на территории округов и вне их пределов. Так, в 1970 г. среди ненцев север­ных округов горожане составляли 68% всех ненцев, среди чукчей - 62,6, среди хантов - 66,5%. Миграция в города представителей се­верных народов связана в первую очередь с изменениями характера труда, условий жизни, образовательного уровня, развитием социаль­но-культурных ориентации и новых потребно­стей. Урбанизация определенной части наро­дов Севера находится в тесной связи со сте­пенью освоения широкими массами этих на­родов языка и культуры русских поселенцев в округах; она же, в свою очередь, способст­вует их взаимному сближению через участив­шиеся смешанные браки.

О современном уровне общего образова­ния народностей Севера можно судить по та­ким красноречивым данным: если в 1926 г. среди коренного населения было свыше 90% неграмотных, то к 1970 г. подавляющее боль­шинство северян имело образование выше на­чального, причем была заметна тенденция опережающего роста образовательного уров­ня женщин не только по доле имеющих бо­лее высокую степень образования (среднее специальное и частично высшее), но и по среднему числу лет обучения. В целом по Северу в настоящее время созданы все усло­вия для осуществления всеобщего среднего образования через систему школ-интернатов на полном государственном обеспечении.

Подготовку специалистов коренных сибирских национальностей успешно проводит широкая сеть средних специальных и высших учебных заведений как на местах, так и в других об­ластях Сибири, Дальнего Востока и европей­ской части страны.

Подъем образовательного уровня народов Севера сопровождается заметными сдвигами и в других сферах массовой социалистиче­ской культуры. За последние годы выросла и окрепла сеть местных клубных учреждений, киноустановок и библиотек, поднялся тираж местных газет, шире распространяются радио­трансляция и прием телевизионных передач. Культурная информация поступает к населе­нию как на русском, так и национальных язы­ках. Заметно выросла современная художест­венная литература. Издаются альманахи и кни­ги на языках народов Севера. В их среде вы­росли известные всей стране ученые, писате­ли, поэты, деятели профессионального искус­ства. Новые стимулы и формы приобрело мас­совое народное творчество - танцевальное, певческое, поэтическое, художественно-при­кладное.

Современная Сибирь находится на стадии высокого подъема - не только через уско­ренное и крупномасштабное индустриальное развитие, но и путем глубокой перестройки сельского образа жизни, а в целом благодаря расширению материального базиса и социаль­но-культурных средств и форм по-новому уст­роенного общественного процесса жизнедея­тельности, в типических чертах представлен­ного новой исторической общностью совет­ского народа периода развитого социализма.

Проживает сегодня более 125 национальностей, из них 26 коренных малочисленных народов. Крупнейшими по численности населения среди этих малых народов являются ханты, ненцы, манси, сибирские татары, шорцы, алтайцы. Конституция РФ гарантирует каждому малому народу неотъемлемое право самоидентификацию и самоопределение.

Хантами называют коренной немногочисленный угорский западно-сибирский народ, проживающий по низовьям Иртыша и Оби. Их общая численность 30 943 человека, причем большая их часть 61% живет в Ханты-Мансийском АО, и 30% в Ямало-Ненецком АО. Занимаются ханты ловлей рыбы, стадным оленеводством и таежной охотой.

Старинные имена хантов «остяки» или «югры» широко используются и сегодня. Слово «ханты» произошло от древнего местного слова «кантах», что просто означает «человек», в документах оно появилось в советские годы. Ханты этнографически близки к народу манси, и объединены с ними часто под единым названием обские угры.

Ханты в своем составе неоднородны, среди них различают отдельные этнографические территориальные группы, различающиеся диалектами и названием, способами ведения хозяйства и самобытной культурой – казымские, васюганские, салымские ханты. Язык хантов принадлежит к обско-угорским языкам уральской группы, он разделен на множество территориальных диалектов.

С 1937 года современная письменность хантов развивается на основе кириллицы. Сегодня 38,5 % хантов свободно говорят на русском языке. Ханты придерживаются религии своих предков – шаманизма, но многие из них причисляют себя к православным христианам.

Внешне ханты имеют рост от 150 до 160 см с черными прямыми волосами, смуглым лицом и карими глазами. Лицо у них плоское с широко выдающимися скулами, широким носом и толстоватыми губами, напоминающее монголоидное. Но у хантов в отличие от монголоидных народов правильная прорезь глаз и более узкий череп.

В исторических хрониках первые упоминания о хантах появляются в X веке. Современные исследования показали, что ханты проживали на данной территории уже в 5-6 тыс. лет до н.э. Позже они были серьезно потеснены кочевниками на север.

Ханты наследовали многочисленные традиции усть-полуйской культуры таежников промысловиков, развивавшейся в конце I тыс. до н.э. – начале I тыс. н.э. Во II тыс. н.э. северные племена хантов оказались под влиянием ненцев-оленеводов и ассимилировались с ними. На юге племена хантов ощутили на себе влияние тюркских народов, позднее русских.

К традиционным культам народа хантов относится культ оленя, именно он стал основой всей жизни народа, транспортным средством, источником пищи и шкур. Именно с оленем связаны мировоззрение и многие нормы жизни народа (наследование стада).

Живут ханты на севере равнины по низовьям Оби в кочевых временных стойбищах с временными оленеводческими жилищами. Южнее на берегах Северной Сосьвы, Лозьвы, Вогулки, Казыма, Нижней они имеют зимние поселения и летние кочевья.

Ханты издавна поклоняются стихиям и духам природы: огню, солнцу, луне, ветру, воде. У каждого из родов есть тотем, животное, которое нельзя убивать и использовать в пищу, божества семьи и предков-покровителей. Повсеместно ханты почитают хозяина тайги медведя, проводят даже традиционный праздник в его честь. Почитаемой покровительницей домашнего очага, счастья в семье и рожениц является лягушка. В тайге всегда есть священные места, где проводятся шаманские обряды, задабривая их покровителя.

Манси

Манси (старинное название вогулы, вогуличи), численность которых 12 269 человек, проживают большей частью в Ханты-Мансийском АО. Этот весьма многочисленный народ известен русским с открытия Сибири. Еще государь Иван IV Грозный повелевал посылать стрельцов усмирять многочисленных и могущественных манси.

Слово «манси» произошло от прафинно-угорского старинного слова «мансз», означающего «мужчину, человека». У манси есть свой язык, относящийся к обско-угорской обособленной группе уральской языковой семьи и достаточно развитый национальный эпос. Манси являются близкими по языку родственниками хантов. Сегодня до 60% используют в повседневной жизни русский язык.

Манси удачно сочетают в своей общественной жизни культуры северных охотников и южных кочевников-скотоводов. Новгородцы контактировали с манси еще в XI веке. С появлением русских в XVI веке часть племен вогулов ушли на север, другие жили по соседству с русскими и ассимилировались с ними, приняв язык и православную веру.

Верованиями манси являются поклонение стихиям и духам природы – шаманизм, им присущ культ старших и предков, тотемного медведя. Манси имеют богатейший фольклор и мифологию. Манси разделяются на две обособленные этнографические группы потомков уральцев Пор и потомков угров Мось, отличающиеся происхождением и обычаями. С целью обогащения генетического материала браки издавна заключались только между этими группами.

Манси занимаются таежной охотой, разведением оленей, ловлей рыбы, земледелием и скотоводством. Оленеводство на берегах Северной Сосьвы и Лозьвы было перенято у хантов. Южнее с приходом русских было перенято земледелие, разведение лошадей, КРС и МРС, свиней и птицы.

В повседневной жизни и самобытном творчестве манси особое значение имеют орнаменты, схожие по мотивам с рисунками селькупов и хантов. В орнаментах манси явно преобладают правильные геометрические рисунки. Часто с элементами рогов оленей, ромбы и волнистые линии, похожий на греческий меандр и зигзаги, изображения орлов и медведей.

Ненцы

Ненцы, по-старинному юраки или самоядь, всего 44 640 человек живут на севере Ханты-Мансийского и соответственно Ямало-Ненецкого автономных округов. Самоназвание самодийского народа «ненец» дословно означает «мужчина, человек». Из северных коренных народов они самые многочисленные.

Занимаются ненцы крупностадным кочевым оленеводством в . На Ямале ненцы содержат до 500 тысяч оленей. Традиционным жилищем ненцев является конический чум. До полутора тысяч ненцев, живущих южнее тундры на реках Пур и Таз, считаются лесными ненцами. Кроме оленеводства они активно занимаются тундровой и таежной охотой и рыбной ловлей, сбором даров тайги. Питаются ненцы ржаным хлебом, олениной, мясом морского зверя, рыбой, дарами тайги и тундры.

Язык ненцев относится к уральским самодийским языкам, он разделен на два диалекта тундровый и лесной, они в свою очередь делятся на говоры. Народ ненцев обладает богатейшим фольклором, сказаниями, сказками, эпическими сюжетами. В 1937 году ученые лингвисты создали для ненцев письменность на основе кириллицы. Этнографы описывают ненцев как коренастых людей с большой головой, плоским землистого цвета лицом, лишенным какой-либо растительности.

Алтайцы

Территорией проживания тюркоязычного коренного народа алтайцев стали . Живут они в количестве до 71 тыс. человек, что позволяет считать их крупным народом, в республике Алтай, часть в Алтайском крае. Среди алтайцев различают отдельные этнические группы кумандинцев (2892 чел), теленгитов или телесов (3712 чел), тубаларов (1965 чел), телеутов (2643 чел), челканцев (1181 чел).

Издавна алтайцы поклонялись духам и стихиям природы, они придерживаются традиционного шаманизма, бурханизма и буддизма. Живут они родами сеоками, родство считается по мужской линии. Алтайцы имеют многовековую богатейшую историю и фольклор, сказания и легенды, собственный героический эпос.

Шорцы

Шорцы являются немногочисленным тюркоязычным народом, в основном проживающим в отдаленных горных районах Кузбасса. Общая численность шорцев сегодня составляет до 14 тыс. человек. Издавна шорцы поклоняются духам природы и стихиям, основной их религией стал сложившийся веками шаманизм.

Сформировался этнос шорцев в VI-IX веках путем смешения кетоязычных и пришедших с юга тюркоязычных племен. Шорский язык относится к тюркским языкам, сегодня более 60% шорцев говорят по-русски. Эпос шорцев древний и весьма самобытен. Традиции коренных шорцев сегодня хорошо сохранились в , большинство шорцев сейчас живут в городах.

Сибирские татары

В средние века именно сибирские татары были основным населением Сибирского ханства. Сейчас субэтнос сибирских татар, как они сами себя называют «себер татарлар», состоящий по разным оценкам от 190 тыс. до 210 тыс. человек проживает на юге Западной Сибири. По антропологическому типу татары Сибири близки к казахам и башкирам. «Тадар» себя могут именовать сегодня и чулымцы, и шорцы, и хакасы, и телеуты.

Предками сибирских татар ученые считают средневековых кыпчаков, которые контактировали длительное время с самодийцами, кетами, угорскими народами. Процесс развития и смешения народов шел на юге Западной Сибири с VI-IV тыс. до н.э. до возникновения в XIV веке Тюменского царства, и позже с возникновением в XVI веке могущественного Сибирского ханства.

В большинстве сибирские татары пользуются литературным татарским языком, но в некоторых отдаленных улусах сохранился сибирско-татарский язык из кыпчако-ногайской группы западнохуннских тюркских языков. Он делится на тоболо-иртышский и барабинский диалекты и множество говоров.

Праздники сибирских татар содержат черты доисламских древних тюркских верований. Это, прежде всего амаль, когда празднуется во время весеннего равноденствия новый год. Прилет грачей и начало полевых работ сибирские татары празднуют карга путка. Прижились здесь и некоторые мусульманские праздники, обряды и молебны о ниспослании дождя, почитаются мусульманские захоронения суфийских шейхов.

На этнической карте России Сибирь занимает особое положение, определяемое уровнем социально-экономического развития коренного населения, политикой государственной власти в отношении к нему, демографической ситуацией и географией региона.

С географической точки зрения Сибирь является субрегионом Северной Азии, в пределах которой занимает площадь 13 млн кв. км, что составляет около 75% территории России. Западная граница Сибири соответствует географической границе между Европой и Азией (Уральские горы), восточная – побережье морей бассейна Тихого океана.

В природном отношении выделяются Западная Сибирь (Западно-Сибирская равнина), Восточная Сибирь (Средне-сибирское плоскогорье и горные системы Северо-Востока Сибири), Южная Сибирь, Приморье и Приамурье образуют отдельный регион – Дальний Восток. Климат резко континентальный, суровый, с отрицательным балансом среднегодовых температур. До б млн кв. км поверхности Сибири занято вечной мерзлотой.

Сибирь хорошо обводнена. Большинство великих рек Сибири принадлежат бассейну морей Северного Ледовитого (Обь, Енисей, Лена, Яна и др.) и Тихого (Амур, Камчатка, Анадырь) океанов. Здесь, особенно в зоне лесотундры и тундры, имеется большое количество озер, наиболее крупными из которых являются Байкал, Таймыр, Телецкое.

Территория Сибири отличается достаточно разнообразной широтной зональностью. При доминировании таежной зоны – основной территории ведения промыслового хозяйства, в высоких широтах полоса лесотундры севернее переходит в зону тундр, на юге в лесостепь и далее в степные и горно-степные участки. Зоны южнее тайги часто определяются как большей частью распаханные.

Особенности природной среды, во многом определяли характер расселения и особенности культуры населения освоившего этот регион.

В конце XX в. численность населения Сибири превышала 32 млн чел., из них около 2 млн коренные жители края. Это 30 народов, из которых 25 общей численностью около 210 тыс., образуют общность "коренных малочисленных народов Севера и Сибири". Последние объединяются такими признаками, как малая численность (до 50 тыс. чел.), сохранение особых видов хозяйственного природопользования (охота, рыболовство, оленеводство и т.п.), кочевой и полукочевой образ жизни, поддерживание в общественной жизни традиционных социальных норм и институтов.

Всероссийская перепись населения 2010 г. дает представление о численности коренного населения Сибири. Из относительно крупных народов это якуты (478 тыс.), буряты (461 тыс.), тувинцы (265 тыс.), хакасы (73 тыс.), алтайцы (81 тыс.), татары сибирские (6,8 тыс.). Собственно малочисленные народы, это ненцы, включая европейские группы (44,6 тыс.), эвенки (37,8 тыс.), ханты (30,9 тыс.), эвены (22,4 тыс.), чукчи (15,9 тыс.), шорцы (12,9 тыс.), манси (12,2 тыс.), нанайцы (12 тыс.), коряки (7,9 тыс.), долганы (7,8 тыс.), нивхи (4,6 тыс.), селькупы (3,6 тыс.), ительмены и ульчи (около 3 тыс. каждый), кеты, юкагиры, эскимосы и удэгейцы (менее 2 тыс. каждый), нганасаны, тофалары, энцы, алеуты, орочи, негидальцы и уйльта/ороки (менее 1 тыс. каждый).

Народы Сибири отличаются друг от друга лингвистически, антропологически, а также по культурным особенностям. Эти отличия основываются на относительной независимости этногенетических и этнокультурных линий развития, демографии и характере расселения.

При достаточно определенной динамике современных языковых процессов в Сибири, которые для малочисленных народов демонстрируют практически полное владение родным языком в старших возрастных группах и переходе на русский язык в младших, исторически здесь сформировались языковые общности, большинство из которых имеют местное происхождение.

В пределах территории Западной Сибири расселяются народы, говорящие на языках урало-юкагирской языковой семьи. Это самодийцы – ненцы (зона лесотундры и тундры от Полярного Урала на западе до Енисейской губы на востоке), энцы (правобережье Енисейской губы), на Таймыре – нганасаны. В западносибирской тайге на Средней Оби и в бассейне р. Таз – селькупы.

Угорская группа представлена языками хантов, которые широко расселены в бассейне Оби и ее притоков от лесотундры до лесостепи. Этническая территория манси простирается от Урала до левобережья Оби. Сравнительно недавно в состав уральской языковой семьи был включен язык юкагиров. Еще в XIX в. лингвисты отмечали уралоидный субстрат в языке этого народа, что, несмотря на территориальную удаленность – юкагиры живут в Восточной Сибири в бассейне р. Колыма – позволяет, как отражение древних переселений уралоязычных народов, выделять в составе уральцев юкагирскую языковую группу.

Самой крупной по численности носителей языка в Сибири является алтайская языковая семья. Она состоит из трех групп. Тюркская группа включает языки народов Саяно-Алтая. С запада на восток Южной Сибири расселяются алтайцы. В их составе выделяется ряд этнотерриториальных групп, которые по материалам переписи 2002 г. впервые учтены в качестве самостоятельных этносов (телеуты, тубалары, теленгиты, кумандинцы и т.д.). Далее на восток – шорцы, хакасы, тувинцы, тофалары.

В лесостепной зоне Западной Сибири расселяются западносибирские татары, в составе которых выделяются группы барабинских, чулымских, тарских и прочих татар.

Значительная часть территории Восточной Сибири (бассейны Лены, Анабары, Оленека, Яны, Индигирки) заселена якутами. На юге Таймыра живет самый северный тюркоязычный народ мира – долганы. Монголоязычные народы Сибири, это буряты и сойоты.

Тунгусо-маньчжурские языки широко распространены в таежной зоне Восточной Сибири от Енисея до Камчатки и Сахалина. Это языки северных тунгусов – эвенков и эвенов. Южнее, в бассейне р. Амур, живут народы, говорящие на языках, относящихся к южной, амурской или маньчжурской ветви тунгусо-маньчжурской группы. Это нанайцы, ульчи, уйльта (ороки) о-ва Сахалин. По берегам левого притока Амура, р. Амгуни расселяются негидальцы. В Приморском крае, в горах Сихотэ-Алиня и к побережью Японского моря живут удэгейцы и орочи.

Северо-восток Сибири, Чукотку и Камчатку, населяют палеоазиатские народы – чукчи, коряки и ительмены. Понятие "палеоазиатские" вполне соотносится с представлением о древности и автохтонным характере происхождения их культур. Факт их генетического языкового единства неочевиден. До недавнего времени, не применяя понятие "семья", лингвисты объединяли их языки в "группу палеоазиатских языков". Затем, с учетом ряда признаков сходства, они были выделены в чукотско-камчатскую языковую семью. В ее рамках большее родство наблюдается между языками чукчей и коряков. Ительменский язык, по отношению к ним, демонстрирует не столько генетическое, сколько ареальное соответствие.

Носители языков, относящихся к эскимосско-алеутской семье (эскалеутской), в основном расселяются за пределами России (США, Канада). На Северо-Востоке Сибири живут небольшие группы азиатских эскимосов (побережье Анадырского залива, Чукотского моря, о-ва Врангеля) и алеутов (Командорские о-ва).

Языки двух сибирских народов – нивхов (Амурский лиман и север о-ва Сахалин) и кетов (бассейн р. Енисей), относятся к категории изолированных. Нивхский язык, в связи с нечеткой выраженностью генеалогического начала в палеоазиатских языках, ранее относили к этой группе. Кетский язык представляет наследие, которое лингвисты возводят к енисейской языковой семье. Носители енисейских языков (асаны, арины, яринцы и др.) в прошлом расселялись в верховьях Енисея и его притоков и в течение XVIII– XIX вв. были ассимилированы соседними народами.

Историческая связь языковых общностей с определенными территориями подтверждается фактами расовой политипии, которая устанавливается на уровне антропологической классификации. Народы Сибири принадлежат к локальной популяции северных монголоидов, которая входит в состав большой монголоидной расы. Таксономическая оценка вариаций монголоидного комплекса позволяет выделять в составе населения региона несколько малых рас.

В Западной Сибири и на северо-западе Саяно-Алтая расселяются носители комплексов уральской и южносибирской рас. В общей классификации такие таксоны определяются понятием "контактные". Для них характерно сочетание, по меньшей мере, двух комплексов признаков расовых типов соприкасающихся территориально. Для представителей уральской (угры, самодийцы, шорцы) и южносибирской (северные алтайцы, хакасы) рас характерно ослабление монгалоидных черт в строении лица, глазной области. В отличие от уральцев, для которых типично посветление (депигментация) кожи, волос, глаз, южносибирскис группы более сильно пигментированы.

Население Восточной Сибири, включая районы Приморья и Приамурья, демонстрирует едва ли не максимальную степень выраженности монголоидных признаков даже на уровне монголоидной расы в целом. Это касается степени уплощенности лица и носа, значительной доли эпикантуса ("монгольская складка", закрывающая слезный бугорок и являющаяся продолжением верхнего века), структуры волосяного покрова и т.д. Эти признаки характерны для представителей североазиатской расы. В ее составе выделяются байкальский (эвенки, эвены, долганы, нанайцы, и другие народы Приамурья) и центральноазиатский (южные алтайцы, тувинцы, буряты, якуты) антропологические типы. Различия между ними проявляются, прежде всего, в усилении пигментации, характерной для центральноазиатских монголоидов.

На северо-востоке Сибири распространена арктическая раса, представители которой, относительно антропологических особенностей байкальского типа, с одной стороны, в строении лица демонстрируют ослабление монголоидного комплекса (более выступающий нос, менее плоское лицо), с другой – усиление пигментации, выступание губ. Последние признаки связываются с участием в формировании арктической расы южных групп тихоокеанских монголоидов. Внутренняя таксономия арктической расы предполагает возможность выделения континентальной (чукчи, эскимосы, отчасти коряки и ительмены) и островной (алеуты) групп популяций.

Своеобразие двух сибирских народов фиксируется в особых антропологических типах. Это амуро-сахалинский (нивхи), вероятнее всего, метисный, возникший на основе взаимодействия байкальского и курильского (айнского) населения, и енисейский (кеты), восходящий к особенностям антропологии палеосибирского населения.

Во многом сходный уровень социально-экономического развития и географическое районирование Сибири, а также историко-культурное взаимодействие северян с соседними народами, определяли формирование специфического для региона культурного ландшафта, который представлен классификацией народов Сибири по ХКТ.

В исторической последовательности принято выделять следующие комплексы: охотники на дикого оленя Арктики и Субарктики; пешие таежные охотники и рыболовы (в более поздний период этот тип был модифицирован, за счет введения в его состав транспортного оленеводства); оседлые рыболовы бассейнов сибирских рек (отчасти Обь, Амур, Камчатка); охотники на морского зверя Тихоокеанского побережья; южносибирский промыслово-скотоводческий лесной комплекс; скотоводы Сибири; кочевые оленеводы тундры Сибири.

Классификационные оценки демонстрируют региональное соответствие особенностей языка, антропологии и хозяйственно-культурным характеристикам, что позволяет выделять территории, в пределах которых общность исторических судеб порождает стереотипизацию ряда явлений культуры народов, в прошлом имеющих различные этно-генетические истоки. Такое состояние этнических культур описывается в границах ИЭО. Для Сибири это западносибирская, ямало-таймырская, саяно-алтайская, восточносибирская, амуро-сахалинская и северо-восточная ИЭО.

Человек довольно рано начал осваивать Сибирь. На ее территории находятся археологические памятники, датируемые различными периодами каменного века в интервале от 30 до 5 тыс. лет назад. Это было время формирования палеосибирских культур, в финале которого наблюдается территориальное обособление локальных культурных традиций, соответствующее размещению отмеченным выше ХКТ. С одной стороны, оно демонстрирует тенденции "культурной радиации", выработки оптимальных, с точки зрения экологических особенностей регионов, адаптивных стратегий. В истории коренного населения Сибири это был скорее культурно-генетический период. С другой – наблюдается соответствие локальной культурной динамики размещению на территории Сибири будущих крупных этнолингвистических общностей – уральской, алтайской, в том числе тунгусской, палеоазиатской.

Этногенез и этническая история народов Сибири чаще всего постигается в процессе разработки так называемых этногенетических проблем.

Для Западной Сибири это "самодийская проблема ", которая была сформулирована еще в начале XVIII в. Ученые того времени пытались установить прародину самодийцев. Часть из них расселялась на севере (современные ненцы, энцы, нганасаны и селькупы), а другие (камасинцы, маторы, и пр.) в предгорьях Алтая и Саян. В XVIII–XIX вв. южно-сибирские группы самодийцев были тюркизированы, либо обрусели. Так были сформулированы взаимоисключающие гипотезы об арктической (Ф. И. Страленберг) и саянской (И. Э. Фишер) прародине самодийцев. Последняя гипотеза, в виде формулы "Самоеды вышли с Алтая", принадлежащей финскому исследователю М. А. Кастрену, становится доминирующей с середины XIX в.

Отечественные сибиреведы в течение XX в. конкретизировали картину этногенеза северосамодийских народов. Полагается, что это была не простая миграция, с последующей адаптацией южной (скотоводческой) культуры пришельцев к природной среде высоких широт. Археологические памятники севера Западной Сибири, указывают на существование здесь досамодийского (фольклорные "сииртя") населения, которое также приняло участие в формировании современных самодийских народов. Переселение на север охватывало значительный отрезок времени, возможно, все I тыс. н.э. и определялось этническими процессами становления и расселения центральноазиатских народов – гуннов, тюрок, монголов.

В настоящее время возрождается интерес к концепции северной прародины самодийцев. Генезис археологических культур Припечорья и Приобья, предположительно протосамодийских, начиная с эпохи мезолита, демонстрирует постепенное их движение на юг, на Среднюю Обь (кулайская археологическая общность, середина I тыс. до н.э. – середина I тыс. н.э.) и далее в районы Саяно-Алтая. В этом случае кулайцы рассматриваются в качестве этнокультурной основы формирования как северных, так и южных самодийцев.

"Угорская проблема " формулируется в связи с существованием двух языковых общностей – дунайских (венгры) и обских (ханты и манси) – угров, а также наличием в культуре последних степного скотоводческого пласта. Общая схема этногенеза обских угров была разработана В. Н. Чернецовым. Он полагал, что в их формировании принимали участие аборигены западносибирской тайги – охотники-рыболовы и пришельцы из более южных, степных, районов – кочевники-скотоводы – угры-савиры. Процесс сложения угров через интеграцию таежной и степной культурных традиций происходил со второй половины I тыс. до н.э. до первой половины II тыс. н.э. в таежной зоне Западной Сибири. С одной стороны, он развивался по линии доминирования таежного промыслового хозяйства и материальной культуры, с другой – сохранения в разных сферах культуры угров отдельных явлений, восходящих к степной скотоводческой традиции (хлебная печь, навыки обращения с конем, орнаментальные сюжеты, отдельные персонажи пантеона и т.п.).

В настоящее время полагается, что такая культура могла формироваться по линии интеграции традиций, имеющих различное этническое происхождение в границах всей территории расселения хантов и манси и протекающей синхронно. Возможен путь локальной адаптации и формирования собственно угорской культуры на относительно ограниченной территории лесного Зауралья, Притоболья, Прииртышья на юге лесной зоны Западной Сибири. В этом ареале прослеживается преемственность археологических культур с эпохи поздней бронзы до первых веков II тыс. н.э. в формировании именно комплексного промыслово-скотоводческого хозяйства. На север обские угры выдвинулись с конца I тыс. н.э. под давлением тюркоязычного населения. На новых территориях предки хантов и манси адаптировались к новым условиям по направлению усиления таежного промыслового комплекса и утратой навыков скотоводческой составляющей, что повлекло за собой изменение их культурного облика. Уже в условиях высоких широт и во взаимодействии с самоедоязычными соседями происходил процесс формирования этнографических и территориальных групп обских угров.

"Кетская проблема". Формулируется в связи с наличием в культуре кетов так называемых южносибирских элементов, что позволяет рассматривать современных кетов в качестве потомков одного из енисейских народов, или даже единого енисейского народа, в прошлом жившего в Южной Сибири. Это арины, асаны, яринцы, байкоговцы и котты, которые в течение XVIII–XIX вв. были ассимилированы окружающими их народами. Так, енисейские компоненты принимали участие в формировании отдельных групп хакасов (качинцы), тувинцев, шорцев, бурят. Миграционные процессы, которые в Южной Сибири были связаны с этнополитической историей тюрок, коснулись и енисейских народов. Начало переселения предков кетов связывается с IX–XIII вв., что привело к оседанию немногочисленных групп кетоязычного населения по берегам Енисея и его притоков. Именно здесь, в контакте с хантами, селькупами и эвенками, сформировалась самобытная кстская культура.

Восточносибирский и амурский регионы населяют народы, говорящие на тунгусо-маньчжурских языках. Огромная территория, освоенная относительно малочисленными народами, сходство многих элементов культуры, включая язык и антропологическую близость, при наличии этнической и культурной локальной специфики, породили в сибиреведении "тунгусскую проблему".

Она сводится к поиску прародины тунгусо-маньчжурских народов, в границах которой сформировалось отмечаемое единство. Разными исследователями она локализовалась в пределах "тех стран, которые они занимают и поныне" – автохтонная гипотеза Г. Ф. Миллера (XVIII в.). Сторонники миграционной гипотезы устанавливали прародину локально – левобережье нижнего и среднего течения Амура и примыкающих районов Маньчжурии, лесостепные районы Южного Прибайкалья, Забайкалья и Северной Монголии и даже в междуречье Хуанхэ и Янцзы.

К середине XX в. отечественные исследователи на основании данных антропологии, археологии, лингвистики, этнографии и т.д. создали общую схему этногенеза тунгусо-маньчжурских народов Сибири. Их прародина, на основании данных археологии, связывается с генезисом охотничьей неолитической байкальской культуры южных районов озера Байкал, а сам процесс формирования отдельных народов тунгусо-маньчжурской общности, с последовательной дифференциацией алтайской языковой общности с III тыс. до н.э. до рубежа нашей эры.

Содержание этого процесса состояло в первичном выделении в его составе предков тунгусов (север) и южного степного населения, на основании которого впоследствии сформировались тюрки и монголы и последующим обособлением уже в границах тунгусо-маньчжурской общности носителей маньчжурских языков, к рубежу нашей эры освоивших бассейн Амура и его притоки. Приблизительно в это же время, в связи с продвижением степного, скотоводческого населения к Байкалу, происходит деление северных тунгусов на западную и восточную, относительно р. Лены, общности. В составе восточной выделяются эвены, освоившие восточные районы Якутии и побережье Охотского моря, а в XIX в. небольшая группа эвенов переселилась на Камчатку. Важным моментом в истории северных тунгусов является освоение ими, предположительно в VI–VII вв. н.э., транспортного оленеводства. Существует мнение, что именно олень "окрылил тунгусов" и позволил им освоить огромные пространства Восточной Сибири. Широта расселения и постоянные контакты с соседними народами, привели к формированию локальных особенностей культуры тунгусоязычного населения Сибири. Об этом наглядно свидетельствуют ранние русские письменные источники, в которых упоминаются "пешие, оленные, конные, скотные, сидячие тунгусы".

"Палеоазиатская проблема" проистекает из территориальной обособленности палеоазиатских народов, специфического положения их языков (группа палеоазиатских языков), многих особенностей культуры. Эти народы принято считать аборигенами края. На Камчатке и Чукотке обнаружены археологические памятники эпохи верхнего палеолита, свидетельствующие о формировании в регионе основ культуры охотников на дикого оленя, в достаточно стабильных природно-климатических условиях просуществовавшей здесь до конца XVII – начала XVIII в. Выделяется несколько линий этнокультурного развития палеоазиатов.

Так, чукчи и коряки делятся на этнографические группы береговых (морские зверобои) и оленных, в связи с чем, наблюдаются многочисленные параллели в культуре этих народов. Начиная с середины I тыс. н.э., основу формирования культуры береговых чукчей определяли их контакты с эскимосами. Это было взаимодействие двух охотничьих традиций, континентальной и приморской. В начальный период, в связи с отличиями практически во всех сферах культуры, оно происходило в форме обмена. Впоследствии, часть чукчей, континентальных охотников на оленя, перешла к оседлому образу жизни и занятию морским зверобойным промыслом.

История береговых коряков связывается с автохтонной основой формирования их культуры. В бассейне Охотского моря археологами выявлены памятники так называемой охотской культуры (I тыс. н.э.), которую определяют как "древнекорякскую культуру Охотского побережья". Это культура морских зверобоев, рыболовов, охотников на дикого оленя, в которой, в относительной хронологической непрерывности вплоть до древнекорякских поселений XVI–XVII вв., прослеживаются черты корякской культурной традиции.

История формирования оленных групп чукчей и коряков не столь очевидна, поскольку эта проблема связана с историей сибирского оленеводства в целом. Согласно одной из точек зрения, оленеводство на Чукотке возникает конвергентно но отношению к другим сибирским центрам доместикации оленей на основе местной культуры охотников на дикого оленя. Согласно другой позиции, предполагается заимствование оленеводства палеоазиатами от тунгусов с последующей его эволюцией от транспортного (тунгусы) к крупностадному (палеоазиаты) уже в среде чукчей и коряков.

Обособленное положение среди палеоазиатских народов Северо-Востока Сибири занимают коренные обитатели Камчатки ительмены, что проявляется в языке, антропологических и культурных особенностях. В Центральной Камчатке обнаружены наиболее древние археологические памятники региона, свидетельствующие о связях его населения с Американским континентом (орудийный комплекс), здесь же (стоянка Ушки I) было найдено едва ли не самое древнее на Земле – около 14 тыс. лет назад – погребение домашней собаки. Это были культуры, типологически сходные с Чукоткой и Колымой, что, вероятно, повлияло на соответствие культуры ительменов и их северных соседей.

Она включает в себя ряд общих элементов, характерных для большинства палеоазиатских народов Северо-Востока Сибири (основные виды хозяйственной деятельности, некоторые типы жилых и хозяйственных построек, отчасти транспорт и зимняя одежда). Наряду с этим, направление и интенсивность культурных контактов вели к взаимодействию соседствующих народов, либо адаптации одним из них культурных элементов другого. Такие связи ительменской культуры устанавливаются с айнами, алеутами. Наиболее стойкими были связи ительменов с их северными соседями коряками. Это фиксируется антропологически – коряки и ительмены противостоят чукчам и эскимосам внутри материковой группы популяций арктической расы, то же отмечается и в сфере языка. Взаимодействие с русскими, начавшееся в конце XVIII в. привело к коренной трансформации их культуры по направлению синкретизации. При достаточно интенсивных брачных контактах сложилась осознаваемая этническая группа камчадалов, в этнокультурном плане отличающаяся от собственно ительменов и тяготеющая к русским.

"Эскалеутская проблема". История эскимосов и алеутов, которые, в основном, проживают за пределами территории России, связана с проблемой формирования приморских культур Чукотки и Аляски. Родство эскимосов и алеутов фиксируется в виде протоэскоалеутской общности, которая в древности локализовалась в зоне Берингова пролива. Ее разделение, по различным оценкам, произошло от 2,5 тыс. до 6 тыс. лет назад на стадии континентальной культуры, поскольку лексика эскимосов и алеутов, связанная с морским зверобойным промыслом различна. Это было связано с процессом освоения предками эскимосов и алеутов различных территорий Берингии и Американского Севера.

Начальный этап формирования эскимосов связывается с изменением в начале II тыс. до н.э. экологической ситуации в районах Берингии – усилением прибрежных миграций морского зверя. Дальнейшее их развитие прослеживается в эволюции локальных и хронологических вариантов древнеэскимосских культур. Оквикская стадия (I тыс. до н.э.) отражает процесс взаимодействия континентальной культуры охотников на дикого оленя и культуры морских зверобоев. Усиление роли последней фиксируется в памятниках древнеберингоморской культуры (первая половина I тыс. н.э.). На юго-востоке Чукотки древнеберингоморская культура переходит в пунукскую (VI–VIII вв.). Это было время расцвета китобойного промысла и в целом культуры морских зверобоев Чукотки.

Последующая этнокультурная история эскимосов тесно связана со сложением общности береговых чукчей, которые вошли с ними в контакт в начале I тыс. н.э. Этот процесс носил ярко выраженный интеграционный характер, что нашло выражение во взаимопроникновении многих элементов традиционно-бытовой культуры береговых чукчей и эскимосов.

В настоящее время более предпочтительной является точка зрения о формировании алеутов именно на Алеутских островах. Обнаруженные здесь наиболее древние археологические свидетельства (стоянка Анангула, около 8 тыс. лет назад) указывают на генетическую связь местного населения с азиатскими культурами. Именно на этой основе впоследствии и сформировались собственно алеуты. Островной характер их формирования подтверждает и антропологическая специфика (островная группа популяций в составе арктической расы), которая складывается в результате островной изоляции и адаптации к местным условиям.

История российских алеутов, населяющих Командорские о-ва (о-ва Беринга и Медный) начинается не ранее 1825 г., когда на о-в Беринга было переселено 17 алеутских семей. Это переселение было связано с освоением Российско-Американской компанией промысловых территорий Берингии.